Это здорово, что сейчас перерыв, причём самая его середина – до начала съёмок ещё далеко, а все интервью уже позади.
Ещё есть время.
– Ещё есть время. Даже если мы не вернём память, Юнги всё равно вспомнит, что значит – быть рэпером Bangtan, – уверяет его менеджер. – Это очень важно для него. Не позвольте ему забыть, что значит это.
– Что вы, – хмыкает директор. – Меня убьют фанаты.
На площадку Юн приезжает за месяц до начала тренировок, несмотря на протесты родных и – особенно – своей девушки, Суран. Чтобы вспомнить. Благо, память утрачена не полностью, и если потянуть за торчащую ниточку, тревожащую сознание, порой можно вытянуть целое воспоминание. Хотя порой ниточка всё же рвётся, оставляя томительное ощущение потери, но Юнги пытается.
Все участники подтягиваются через два дня.
Чимин – через четыре часа после Юнги.
И это невыносимо.
Чимин ненавидит свою предусмотрительность, как никогда раньше.
Никаких совместных фото.
Никаких совместных видео.
Переписки подчищаются сразу после беседы.
«Никто не должен узнать».
Никто и не узнал. И не узнает.
Чёртова ирония.
Теперь не докажешь, что последние полгода единственным, чьи губы касались Юнги, был он.
Теперь не докажешь, что Юнги бросил Суран за три дня до аварии, потому что Чим сам внушал ему, что не стоит говорить об этом кому-либо, даже семье, пока всё не решится.
Юнги его не помнит.
Жизнь – хренов бумеранг, и неуверенность Чимина в их чувствах в итоге ударила с утроенной силой.
