На память от Москвы/For memory of Moscow

***

О, как прекрасен Старый Арбат. Такой широкий простор для вдохновения и для тех, кто любит красоты городов больше, чем природные чудеса. Длинная, простирающаяся на добрых несколько километров улица показывает все причуды, имеющиеся в её ассортименте: весело пестрящие своими товарами лавки с сувенирами, от ларьков и небольших кафетерий, стоящих по центру и по обочинам улицы, веяло чем-то сладким и манящим, чем-то терпким, на скамьях сидят музыканты, расставив аппаратуру вокруг себя, наигрывают песни Виктора Цоя, Nirvana и многих других прекрасных исполнителей, привлекая к себе внимание, художники сидят рядом со своими произведениями, вглядываясь в тесную толпу в поисках туристов или тех, кто издалека рассматривает его творчество, но такие люди крайне редки, их сложно отыскать.

Игорь сидел в тени арки, нервно проводя пальцами по трехдневной щетине. День был жаркий и уже было невмоготу проводить своё время тут, даже тень не спасала от таких бед. Молодой художник никак не мог дождаться покупателей; никто не хотел идти к нему и проходили к другим живописцам. Мужчина почесал переносицу, рассматривая свои обшарпанные и еле живые кроссовки, и думал о всём кроме жары и ужасного желания есть. Поднимая взлохмаченную голову к толпе, он вдруг застыл в немом крике; у одной из скамьи стоял прекрасный юноша.

Мальчик аккуратно поправлял вьющиеся локоны волос, неспешно выпивая свой коктейль из «Макдональдса». Вся его одежда, грациозные движения и чуть растерянный вид говорил о том, что он иностранец. Но, ох, как он прекрасен: ровные и плавные черты лица, переходящие из одной в другую, припухшие губки, миниатюрный носик и выразительные ярко-голубые глаза.
Поправляя непослушную копну волос, мальчик осматривал Старый Арбат. Иногда, останавливая свой взор на чем-то одном, он совершенно забывался и сидел на скамье с чуть приоткрытыми губами, это было так мило и забавно, что у художника улыбка сама собой появлялась на лице. Такого необычно красивого юношу он бы с удовольствием написал за просто так, но, во-первых, деньги ему, как никак нужны, а, во-вторых, этот юноша точно не подойдёт к нему, и уж точно не попросит нарисовать его милую мордашку на его холсте.

Игорь привстал, разворачиваясь и наблюдая за своими «соперниками». Те, как обычно уже кого-то нарисовали, а рядом стояла толпа зевак, наблюдающих за всем процессом. Лёгким движением кисти художники выводила на холсте плавные линии, мужчина повернулся к своему пеналу. Там лежал все в чем он нуждался, но даже намёка на краски не было. Он не был бы против писать портреты ими, но денег на такое дорогое удовольствие совсем не было, как и на большую часть вещей.