ирреальные звёзды утреннего небосвода

Охристые лучи рассветного солнца где-то за горизонтом мягкой вуалью окутывали медленно просыпающуюся природу, нежными лучами покрывали еле видимые снежинки на рельсах у подножия станции и игрались в чернильных волосах мирно дремавшего на скамье парня, что откинул голову на стенку остановки. Пар из чуть приоткрытого рта вылетал виражными клубками, рассеиваясь на морозе, от которого спящий юноша как раз-таки и прятал свои заледеневшие ладони в карманах.

Солнце продолжало неспешно появляться из-за горизонта и, поднимаясь всё выше и выше, окропляло тёплыми оттенками оранжевого поле прямо вдалеке, отчего вся сельская местность наконец-таки пробудилась от сна.

Весёлая трель телефона в кармане заставила парня дёрнуться и машинально вытянуть ладонь с зажатым в ней мобильником, резко и рассеяно вертя головой в разные стороны в поисках подъехавшей электрички. А пелена в глазах настойчиво не уходила, отчего взглянуть на дисплей казалось невозможным, но парень проморгался и успешно поборол подступающую головную боль: шесть часов и тридцать две минуты.

Звонок специально установленного будильника ещё не прекратился, высвечивая на весь экран большими буквами «Мин Юнги, не спать», что парень в который раз послушно вбил в голову и поднялся с металлической скамьи.

Сон всё ещё не хотел уходить, раз за разом нападая на качавшегося взад-вперёд Юнги в попытке усыпить, но последний отчаянно цеплялся за уходящее сознание. Природа же болела за Мина, стараясь как можно быстрее прогнать чужую сонливость: морозный ветерок бросился на раскрасневшиеся щёки и бодро растрепал и так растрёпанные волосы.

Юнги открыл глаза и взглянул вдаль, вжимая голову в плечи, чтобы укутаться посильнее в горло свитера: подъезжающая электричка еле виднелась вдалеке, а шума стучащих о рельсы колёс пока что вовсе не было слышно. Но звук приближался с каждым десятком секунд, которые Юнги отсчитывал в голове, чтобы не упустить стоя сознание, и уже после шести минут скрежет металла останавливающегося электропоезда привычно врезался в уши, а вагон раскрыл свои двери, впуская замёрзшего юношу вовнутрь.

Людей, как и всегда, было немного: лишь сплошные знакомые лица, выученные за который месяц и встречающиеся каждые два раза в очередной день. Они никогда не сменялись: ни того читающего книгу старика на самом дальнем сидении, ни той женщины в возрасте, сидевшей практически в самом начале, и ни тех троих мужчин, что всегда играли в карты, разложившись на двух стоящих друг к другу передом сидениях.