Безумная звезда - Терри Пратчетт

2

  В другой части леса молодой шаман проходил крайне важный этап своей подготовки. Он поел священного мухомора, покурил святого корня, тщательно растер и ввел в различные отверстия своего тела мистический гриб и теперь, сидя под сосной в позе «лотоса», пытался сосредоточиться. Он должен был не только войти в контакт со странными и чудесными секретами, таящимися в Сердце Бытия, но и не дать своей макушке, отвинтившись, уплыть прочь.
  Перед его глазами медленно кружились голубые четырехсторонние треугольники. Временами он понимающе улыбался в пространство и восклицал что-нибудь типа «Ух ты» или «О-о».
  Потом в воздухе мелькнуло некое движение и произошло то, что шаман впоследствии описал как «нечто вроде взрыва, только наоборот, понимаете?» На пустом месте возник огромный обшарпанный деревянный сундук.
  Он тяжело приземлился на слой опавших листьев, выпустил из себя множество маленьких ножек и тяжеловесно повернулся, чтобы взглянуть на шамана. Лица у сундука, конечно, не было, но даже сквозь вызванную грибами дымку шаман с ужасом осознал, что эта штуковина смотрит именно на него. И взгляд этот был не из приятных. Потрясающе, до чего злобными могут показаться замочная скважина и пара сучков.
  Затем, к огромному облегчению начинающего шамана, сундук вроде как пожал плечами и рысью скрылся между деревьев.
  Шаман совершил сверхчеловеческое усилие и припомнил правильную последовательность движений, поднимающих человека с земли. Ему даже удалось сделать пару шагов, прежде чем он взглянул вниз и решил бросить это бесполезное занятие, потому что у него закончились ноги.

  Ринсвинд тем временем отыскал какую-то дорожку. Она здорово петляла, и он предпочел бы, чтобы она была вымощена, но пока он по ней шел, у него имелось хоть какое-то занятие.
  Деревья неоднократно пытались завязать с ним разговор, но Ринсвинд, пребывая в полной уверенности, что для деревьев такое поведение ненормально, не обращал на них никакого внимания.
  День клонился к вечеру. Ни единый звук не тревожил воцарившуюся тишину, если не считать жужжания мелких, мерзких, кусачих насекомых, треска падающих время от времени веток и перешептывания деревьев, обсуждающих вопросы религии и неприятности с белками. Ринсвинд вдруг почувствовал себя очень одиноким. Он представил себе, что будет жить в лесу вечно, спать на листьях и питаться… и питаться… питаться тем, чем питаются в лесу. Деревьями, предположил он, орешками и ягодами. Ему придется…
  – Ринсвинд!
  Навстречу по тропинке шел Двацветок – промокший насквозь, но сияющий от удовольствия. Следом трусил Сундук. [Всё, что сделано из груши разумной, будет следовать за своим хозяином повсюду, поэтому её древесину зачастую использовали для изготовления погребальных чемоданов, которые клали в могилы богатых мёртвых королей - монархи хотели быть уверенными, что начнут новую жизнь, имея под рукой пару чистого белья]
  Ринсвинд вздохнул. Он-то думал, что хуже и быть не может…
  Начался какой-то особенно мокрый и холодный дождь. Ринсвинд с Двацветком сидели под деревом и смотрели на падающие капли.
  – Ринсвинд?
  – М-м?
  – Почему мы здесь?
  – Ну, некоторые говорят, что Диск и все остальное сотворил Создатель Вселенной, другие считают, что это весьма запутанная история, имеющая отношение к гениталиям Высочайшего Бога и молоку Небесной Коровы, а кое-кто утверждает, будто все мы обязаны своим существованием случайному раскладу вероятностных частиц. Но если ты имеешь в виду, почему мы сидим здесь, а не падаем с Диска, то об этом я не имею ни малейшего понятия. Должно быть, произошла какая-то ужасная ошибка.
  – О-о. А как ты думаешь, в этом лесу есть что-нибудь съедобное?
  – Да, – горько отозвался волшебник. – Мы.
  – Если хотите, у меня растут желуди, – услужливо предложило дерево.
Несколько минут они сидели в сырости и молчании.
  – Ринсвинд, дерево сказало…
  – Деревья не разговаривают, – отрезал Ринсвинд. –  Очень важно это помнить.
  – Но ты ведь сам слышал…
  Ринсвинд вздохнул.
  – Знаешь что, – сказал он. – Ты, похоже, позабыл элементарную биологию. Чтобы говорить, тебе требуются всякие причиндалы типа легких, губ и… и…
  – Голосовых связок, – помогло ему дерево.
  – Ага, их самых, – подтвердил Ринсвинд, но опомнился и, резко замолчав, мрачно уставился на дождь.
  – А я-то думал, волшебники все-все знают о деревьях и лесе, – с упреком заметил Двацветок.
  В его голосе редко слышались нотки, позволяющие предположить, что он считает Ринсвинда кем-то другим, кроме как замечательным чародеем. Поэтому уязвленный волшебник был вынужден что-то да ответить.
  – А кто тебе сказал, что я ничего не знаю? – раздраженно бросил он.
  – Ну и что это за дерево? – спросил турист.
  Ринсвинд посмотрел вверх.
  – Береза, – твердо сказал он.
  – Вообще-то… – начало дерево, но быстро заткнулось, поймав на себе Ринсвиндов взгляд.
  – А те штуки наверху выглядят совсем как желуди, – заявил Двацветок.
  – Да, ну, в общем, это бесчерешковая, или семидольная, береза, – объяснил Ринсвинд. – Ее орешки очень похожи на желуди. Могут обмануть кого угодно.
  – Вот это да, – восхитился Двацветок, однако тут же спросил: – А вон тот что за куст?
  – Омела.
  – На нем же шипы и красные ягоды!
  – Ну и что? – сурово спросил Ринсвинд и впился в туриста взглядом.
  Двацветок сломался первым.
  – Ничего, ничего… – покорно пробормотал он. – Должно быть, меня неправильно информировали.
  – Вот именно.
  – Слушай, под кустом растут какие-то большие грибы. Их есть можно?
  Ринсвинд с опаской посмотрел на грибы. Они действительно выглядели очень большими, и шляпки у них были красного цвета, все утыканные белыми пятнышками. По сути, эти грибы относились к той разновидности, которую местный шаман (он как раз пытался завязать дружбу со скалой в нескольких милях от этого места) стал бы есть только после того, как привязал бы себя за ногу к большому камню. У Ринсвинда не было другого выхода, кроме как вылезти под дождь и приглядеться к грибам.
  Он опустился на колени в опавшие листья и заглянул под одну из шляпок.
  – Нет, для еды они совершенно не годятся, – слабо сказал он через некоторое время.
  – Почему? – крикнул Двацветок. – У них что, пластинки не того цвета?
  – Ну, не совсем.
  – Тогда, наверное, на ножках не такие пленки?
  – Вообще-то, с виду с ними все в порядке.
  – Значит, шляпка. Эти пятнышки крайне подозрительны, – догадался Двацветок.
  – Я в этом не уверен.
  – Так почему же их нельзя есть?
Ринсвинд кашлянул.
  – Все дело в крошечных дверцах и окнах, – удрученно произнес он. – Первый и главный признак.