Двадцать первое разпоряжение

До рассвета оставался ещё час, но Ирука не спал. Сегодня был особенный день.

На верхней кровати послышалась возня и чёрная тень скользнула на соседнюю верхнюю койку. Там кто-то сонно хрюкнул, зашептал неразборчиво, скрипнули пружины, и теперь уже две тени переместились обратно. Ирука закрыл глаза и сделал вид, что спит.

— Эй! — послышалось сверху, и кто-то постучал по стойке кровати.

— Чего вам? — пришлось открыть глаза.

Со второго яруса свесились две башки: Изумо и Котецу. Последний держал шоколадное пирожное, из которого торчала горящая свечка.

— С днём ро-жде-ния! — тихим шёпотом, чтобы никого не разбудить, поздравил именинника Изумо. — Дуй скорее, пока глазурь не растаяла.

— С ума сошли! — Ирука подскочил на кровати, — Хотите весь блок спалить?

— Желание не забудь загадать, — предупредил Котецу.

Забравшись наверх к друзьям, Ирука разделил «праздничный торт» на три части, измазав руки в шоколадном креме.

— Спасибо! — искренне благодарил он, облизывая пальцы, — Это офигенный сюрприз.

— Я же говорил, он обрадуется. А ты бухтел «нельзя отмечать, нельзя отмечать», — деловито ворчал Котецу.

— Всё равно, я считаю, что такое не отмечают, — хмурился Изумо, — Ирука, ты знай, мы тебя всё равно поздравляем и желаем, чтобы у тебя всё получилось и ничего не смогло бы тебя остановить на пути к главной цели. Ты обязательно сдашь экзамен как минимум на спецджонина.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил именинник. — Я очень ценю вашу дружбу и поддержку. Вы тоже не сдавайтесь. Надеюсь, в следующем году мы все получим новые звания.

— Кончай бубнить, — донеслось с противоположного края блока.

— Дебилы, сами не спите, дайте другим поспать, — прилетело с другой стороны.

— По местам, а то нас сожрут, — вытерев липкие руки о трусы, Изумо прыгнул на свою кровать.

Ирука спустился на свою. Он закрыл глаза, пытаясь хоть немного поспать. Но вместо сна пришли воспоминания о том дне, когда сенсей в Академии рассказывал будущим генинам о «Двадцать первом распоряжении». Тогда им, ещё детям, оно преподносилось как особенный закон, продиктованный заботой о своих шиноби. В разгаре Третей мировой войны участились срывы среди старшего состава, долгое время проведшего на передовой: от неконтролируемых приступов агрессии до зверских убийств. Причина была проста, бойцам требовалась психологическая поддержка и реабилитация, но ресурсов деревни на это не хватало. Вот тогда и было принято «Двадцать первое распоряжение»: приставить по чунину к каждому шиноби рангом от спецджонина и выше. Чтобы любой боец, вернувшийся после тяжелой кровавой миссии, мог с кем-то поговорить по душам, чтобы после немыслимых условий войны они не забыли, что такое простое человеческое общение. Детям тогда не рассказывали, что одними разговорами обязанности чунинов не ограничивались, и что старший состав чаще предпочитал выпускать пар иными способами.