Достать василиска!-2

Эпилог

Четрые месяца спустя...

— Так их, Катюха! Пусть полетают! — вопил один громкий голос, нарушая тишину зимнего вечера.

— Элька, добавь в Катькин смерч любовных чар, пусть получат удовольствие от проигрыша! — вторил ему другой.

В самом сердце дремучего леса, на припорошенном снегом дубе, в дупле которого прятался портал в логово Светлейшего, сидели два разноцветных орсиза, пили по очереди йад из пузатой бутылки и закусывали маринованными мухоморами, нанизанными на тонкие палочки. Расположившись на толстой ветке, зверьки с интересом смотрели ежегодные зимние состязания между факультетами разрушения и созидания, в которых участвовали их знакомые ведьмочки. Волшебное зеркало, прислоненное к могучему стволу, показывало турнир сборных команд второкурсников, и сказочники активно болели за Разрушителей.

— Ну что же ты, мази — и-ила! — страдальчески простонал зеленый орсиз, закусив кончик пушистого хвоста. — Гномы! Им срочно нужны маги земли, а то эти воздушники с целителями победят.

— Не каркай! — отмахнулся от соседа синий.

— Гр — р-ры, — влез в их диалог белоснежный зверек, высунувший мордочку из дупла.

— А ты не грыкай! — велел ему орсиз, съев вместо гриба кусочек палочки. Впрочем, разницы он не заметил, будучи увлечен жаркой схваткой.

Какое‑то время на дереве царила пропитанная ожиданием тишина, а потом оба орсиза радостно завопили:

— Победа — а-а! Да — а-а! — и принялись вытанцовывать ритуальный танец болельщиков, выстукивая лапками незатейливый мотивчик.

— Гр — р-ры? — похлопал круглыми глазами зверь неписец, который пропал на несколько месяцев после охоты на троллей, а недавно снова вернулся и, как и раньше, начал ходить хвостом за сказочниками.

— На вот, выпей за наших девчат! — сунул ему полупустую бутыль зеленый пушистик. — Они молодцы!

— Славные ведьмы, ага — а-а, — плюхнувшись на ветку, согласно протянул синий.

— Гр — р-ры? — обняв хвостом и лапами бутылку с йадом, поинтересовался белый.

— Ну, ты же их раньше уже видел! Девчонки, ведьмы... память проясняется?

Неписец пожал худыми плечиками и снова похлопал белесыми ресницами, отчего выражение его мордочки стало совсем растерянным.