Aquarelle vent

1

Эта серая комната была наполнена душным воздухом со сгустками пыли, на её неровных стенах с обшарпанными обоями висело множество картин, передающих атмосферу давно забытого места. Казалось, что некогда царившая здесь жизнь покинула её так же стремительно, как и пришла: замерли стрелки старых ходиков вместе с маятником, засохшая масляная краска из открытых тюбиков теперь не сочилась на стол, а въелась в его поверхность, на полу, в горе мусора из жёлтой пастельной бумаги, лежали тусклые холсты, потерявшие вложенную в них душу.

Выбеленный потолок постепенно осыпался на расстеленные у порога газеты, из ржавого крана фаянсовой раковины уже долгое время не капала такого же цвета вода, пожухлые пионы уронили свои сухие лепестки на испачканный акварелью этюдник, который когда-то служил атрибутом кропотливой работы художника.

Рыжий свет уличных фонарей проникал в помещение через грязные оконные стёкла, превращая это место в ещё более одинокое. Оно находилось в небытие и совсем иссякло, в нём не было даже толики недавней истории, оно мертво. Никому не нужные работы и эскизы беспорядочно лежали на книжных полках, подвергаясь выцветанию и увяданию. Витавший терпкий запах льняных растворителей и красок теперь был вытеснен ароматом сырости.

Покинутость и сиротство этого места, безусловно, смогли бы опустошить каждого, но было в нём что-то такое, что придавало столь безжизненному помещению свой шарм и красочность.

На стене в пыльной рамке висел портрет, который отличался от всех находившихся там работ. Подтёки акварели и размытые линии плавно переходили в чёткие черты лица. Каждый мазок и штрих придавали некую воздушность, множества цветов фона переплетались между собой на жестком холсте. Изображение неизвестного парня так и освещало своей красотой всю студию.

Художник смог запечатлеть нежную молочную кожу, мельчайшие пятна редких родинок, красивые очертания округлённого подбородка, пухлые, чуть искусанные малиновые губы, ровный вздёрнутый нос, естественный румянец впалых щёк.

Но самым загадочным и притягательным в этом портрете являлся только один элемент - глаза. Они были настолько живыми, будто в границах рамки был настоящий, не нарисованный человек. Их глубина заставляла каждого зрителя нырять в неё и оказываться в густом карамельном омуте. Янтарные вкрапления следовали вдоль тёмного ободка и пропадали в сочетаниях тёмно-медовых красок и черноте сияющего зрачка. Обрамляли миндалевидную форму каждого глаза пушистые ресницы, умело выведенные твёрдой рукой творца.