Дай Мне Силы Подняться

Глава 3. Сон

— Астория, успокойся, — мягким тоном говорил Драко, пытаясь успокоить огорченную жену, которую сейчас обмахивала одна из домашних эльфов.

Астория поднялась, её нижняя губа тряслась, а большие холодные голубые глаза с трепещущими ресницами смотрели на Драко с театральным выражением «горе мне». Как ему был знаком этот взгляд!

— Я? — она завизжала, поднимая прекрасно ухоженные руки с длинными ногтями, накрашенными красным лаком, к груди, как будто почувствовала боль в сердце.

Драко размышлял, что случись у неё сердечный приступ, понадобился бы какой-нибудь особый прибор, чтобы найти у неё этот жизненно важный орган.

— Я мать... — её голос поднялся ещё на один тон, заставив Драко поморщиться. — Я мать дебила!

Драко почувствовал, как горячий гнев пробежался по его венам и затуманил сознание. Если бы он не был человеком, что не бьет женщин, то... он не смог бы сдержаться и ударил бы её.

Яростный звериный гнев ударил ему в голову, как наркотик.

Он шагнул вперед с фатальными намерениями и прищурился, глядя на Асторию. Глупая женщина продолжала свою тираду, даже не смотря на него, и потому не могла понять, что следовало остановиться и подумать, прежде чем открыть рот.

Драко схватил её за предплечье и грубо дернул вперед. Его лицо перекосилось от злобы.

— Если ты когда-нибудь... Если ты ещё раз скажешь такое о моем сыне, я убью тебя... Я ясно выразился? — зарычал он на неё, и почувствовал удовлетворение, когда увидел её испуганный взгляд.

— Но, дорогой, ты же не серьёзно? Что скажут мои друзья, когда узнают о состоянии отродья? — сказала она, разведя руки в сторону.

— Во-первых, ты считаешь, меня волнует, что подумают твои друзья о моем сыне? Если ты действительно думаешь, что мне это интересно, то ты еще глупее, чем я думал. Во-вторых, когда это ты действительно была матерью «отродья», как ты чудесно выразилась? Скорпиус передавался как нежелательный багаж от няньки к няньке, от медсестры к медсестре. Совершенно чужие люди любят его больше, чем ты!

Подходя всё ближе и ближе широкими шагами, Драко выказывал свое разочарование.

— Астория, у тебя нет сердца, на его месте огромная ледышка, и не дай Бог кто-то не вписывается в твою идеальную жизнь! Ты совершено испорченная, притворяешься принцессой без цели в жизни, ты тупое украшение интерьера. Знаешь, что? У меня нет слов. Просто убирайся из моего дома и забери весь свой хлам. Ты можешь оскорблять меня, мою семью, весь мой чертов мир, но не моего сына, не нашего сына... С меня довольно. Вон из моего дома.

Астория молча уставилась на него, раскрыв рот, но, быстро придя в себя, одарила его ледяной улыбкой. Она и вышла из комнаты, задержавшись на пороге, чтобы оглянуться назад на него и медленно сказать:

— Ты еще пожалеешь об этом, это тебе дорого обойдется.

— Ты можешь забрать все свои угрозы и передать своему папочке, что я смешаю тебя с грязью. Ты понимаешь меня, жена. И поверь мне, я знаю, что говорю. Когда мои адвокаты с тобой закончат, ты не получишь от меня ни кната, — холодно сказал Драко.

***

Драко проснулся в поту, его темно-серая футболка прилипла к груди и животу. Он почувствовал знакомое стеснение в груди, которое всегда возникало, когда он видел этот сон.

Он почувствовал необыкновенный вес на груди и посмотрел вверх, его сын тихо дышал и его розовые губки морщились, когда он причмокивал во сне.

Драко почувствовал прилив любви. Это происходило каждый раз, когда он смотрел на Скорпиуса, это чувство было настолько сильным, что он не мог себя сдерживать. Он никогда даже и не думал, что может такое чувствовать к другому человеку, его сын был для него всем, и он не понимал, как Астория могла сбежать от этого чуда.

Его чудо...

Словно почувствовав, что отец о нем думает, Скорпиус открыл сонные глаза.

Ещё один симптом Ангельмана — проблемы с засыпанием, и много раз Драко проводил на ногах всю ночь, пытаясь успокоить ребенка.

Скорпиус улыбнулся отцу своей особенной улыбкой, которую берег только для Драко, с ямочками и радостными большими-большими голубыми глазами. Протянув свои пухлые ручонки, малыш взялся за щеки отца.

— Ладно, большой мальчик, раз ты уже проснулся, давай посмотрим, как нам повеселиться, — улыбнулся Драко и подхватил его.

Скорпиус что-то пробулькал отцу, шевеля своими маленькими ножками. Драко поймал одну маленькую идеальную ножку и поцеловал сына в пяточку, засмеявшись, когда его сын сморщил носик от незнакомого ощущения.

Посадив мальчика на качели в гостиной, Драко пошел на кухню, чтобы налить ему сок, оставив дверь открытой, чтобы слышать ребенка.

И вдруг стало тихо...

Слишком тихо...

Скорпиус был очень шумным ребенком, может, он еще и не умел говорить, но он всегда булькал, ворковал или издавал ещё какие-то звуки.

Драко выронил стакан из рук, и, позабыв обо всем, бросился в гостиную.

У Скорпиуса был приступ. Глаза закатились, его маленькое тело содрогалось каждые несколько секунд, а его крошечный рот был открыт, и слюна с кровью текла из его губ, но мальчик все еще пытался держаться за прутья качелей. Его тело продолжалось трястись от сильнейшего шока.

Драко бросился вперед и, схватив ребенка с качели, аккуратно положил его на диван. Он всегда держал противоприпадочные лекарства на видном месте, будто знал, что приступ может случиться в любой момент.

Быстро набрав лекарство в шприц, Драко ввел иглу в мягкую кожу мальчика. Первый укол вызвал у Скорпиуса истеричные крики и по его лицу потекли непрошеные слезы, когда он попытался увернуться. Драко было тяжело от осознания, что он причиняет сыну боль, но он не мог ничего поделать, так как знал, что без медицинской помощи его сын, скорее всего, умрет.

Если бы Драко мог взять на себя все его страдания — он сделал бы это без промедления.