You're my fuckin' Valentine

1.

Рука в волосах Эрена была настойчивой. Пальцы ожесточенно зарывались в торчащие в беспорядке пряди, хватали бесцеремонно и заламывали голову назад. Открывшуюся шею обжигало губами, сбитым алкогольным дыханием, царапало зубами. Нетерпеливый рык вибрировал на коже, отзываясь внутри голодным воем, и низ живота скручивало в сладком предвкушении. Было темно и душно. И пьяно. Не настолько, чтобы улететь на всем известных вертолетах, но ровно настолько, чтобы послать все нахер.

— Трахни меня, — заплетающимся шепотом сорвалось с пересушенных вискарем и поцелуями губ. — Слышишь? Трахни.

— Прямо тут? — отозвался насмешливо Ривай, но только обостренный недотрахом слух уловил еле сдерживаемую дрожь в голосе.

— Похуй где, скорее...

Тело непроизвольно выгнулось, стремясь прильнуть еще теснее. Шершавые пальцы Ривая до боли выкручивали соски и полосовали короткими ногтями кожу под футболкой именно так, как было нужно. Ноги Эрена сами собой раздвигались, а задница нетерпеливо елозила, истосковавшись по грубости, с которой в нее обычно долбились. Хотелось прямо здесь, немедленно.

— Гандонов нет, — выдохнул Ривай, отрываясь от пухлых замученных губ.

— С какого перепугу нам нужны гандоны? — спросил Эрен, притягивая его обратно.

— А ты предлагаешь... уделать... Смиту всю постель? — ответил тот сквозь поцелуи.

— Да блять! Кирштайн ему полдома облюет к утру, и думаешь, именно конча на покрывале будет основной проблемой?

Ривай фыркнул от смеха.

— Погоди, в тумбочке гляну, — прошептал он куда-то в висок и потянулся в темноту.

— Ну ебаный стыд, ты собрался трахать меня в гандонах Смита?!

— Что значит «в гандонах Смита»? Это че, блять, тапки, которые уже носили?

Несмотря на душащее возбуждение, Эрен заржал. Он скулил и всхлипывал, цепляясь пальцами за свитер Аккермана, и задыхался от приступов нездорового смеха.

— Да тише ты, чудовище! — шикнул Ривай, сам кусающий губы, чтобы не заржать, подобно закатывающемуся под ним пацану. Крепкая ладонь вдарила по заднице с оттягом, и мальчишка, подавившись воздухом, затих.

— Еще! — выдохнул страстно, пьяно, весь прилепился к любовнику, обвивая руками и ногами. — Хуй с ними, с резинками... я удержу все до капли, обещаю... Поцелуй меня! — почти умоляя.