мы печальные, мы счастливые

Untitled part

  каково это, быть влюблённой в призрака? а я знаю. я могу вам рассказать.

я — никто, и зовут меня никак (где-то услышала или прочла, не помню где), а мама (единственное, что у меня есть) назвала меня элли.

я влюблена в кого-то далекого и недостижимого. кого-то, кого еще нет в моей жизни. я часто замечаю в себе этот трепет, когда думаю, как это может быть — мы добрые, мы злые, мы нежные, мы грубые. просто мы, существующие. и у меня всё будет по-другому. я буду счастлива впервые — я по-прежнему не буду любить себя, но ты будешь делать это за меня. ты будешь вкусно пахнуть — так, чтобы пропадать, чтобы умирать. ты будешь вдыхать мой запах, будешь утыкаться носом мне в шею, а я буду нас селфить, умирая от нежности. мы будем подолгу разговаривать. у нас будут свои прозвища. ты будешь помогать мне с немецким, а я буду смеяться, смущаться, но чувствовать рядом с тобой спокойствие и комфорт — впервые.

я тебя еще не знаю, но уже люблю.

*

привет! на моей узкой кровати сегодня было очень холодно — спина утром болит. и утро тоже холодное. папа снова не приехал отвезти меня в школу — я хотела позвонить ему, но передумала. мама грустит, у неё прибавляется больше морщин, а сестра заплакала. я тоже хотела заплакать, но потом улыбнулась.

я люблю тебя.

*

здравствуй, мой неведомый и далекий. я хочу знать о тебе все: где ты (чтобы было легче тебя найти), как тебя зовут, какая у тебя татуировка, сколько у тебя друзей, какого цвета твои глаза. а обо мне многого знать и ненужно — я для всех открытая книга, все так говорят. я плачу, когда мне грустно, я смеюсь, когда мне хорошо. моя татуировка — пёрышко (я так хочу как-нибудь увидеть её у тебя где-нибудь). наверное, потому что я худая и легкая, но я не на диете, как многие насмешливо предполагают — просто сестра сегодня съела весь суп (она же младше, первыми едят всегда дети), и вчера, и позавчера, и неделю назад. я очень хочу есть, но нечего, маме ведь зарплату получать только через неделю.

я сегодня получила снова двойку по немецкому. мама презрительно посмотрела в дневник, на мое виноватое угловатое лицо и сказала, что я тупая. так и процедила, словно не зная, в кого я такая уродилась:

— ты такая тупая, элли.

я хотела заплакать, но потом сдержалась.

как всегда, люблю тебя.

*

я хочу отправить тебе письмо, настоящее письмо, потому что эти страницы уже все в слезах. но я не знаю твоего адреса. кому я пишу эти строки? в какой конец? я не хочу умереть одинокой душой.

когда я лежала вчера на своей раскладушке, я почувствовала что-то странное. боль в груди, но такую приятную боль — словно через сердце провели толстую нитку. ты же слышал легенду о красной нити? я надеюсь, эта нитка связала нас вчера. я уверена, что ты тоже почувствовал это. я уверена, я знаю. теперь я точно знаю, милый, что ты есть. я спокойна, я счастлива. мы связаны, и мы найдемся. точно найдемся.

я люблю тебя.

*

боже, прости, за эти слезы, но я не могу...

*

мне стало спокойнее. я очень голодна. в немецком у меня полный аут — учительница звонила матери, а та позже дала мне пощёчину., а потом ещё одну. и ещё. я слышала, как кэти плакала, но сама я не стала плакать, только позже, когда малышка заснула. я ведь должна быть сильной, я должна быть хорошей старшей сестрой, да?

я не злюсь на маму, я ведь слышала, как она плакала, запершись в ванной и включив воду. шум воды не смог заглушить её рыдания, когда отец снова не ответил на её звонок. правда, ей не начто надеяться: у него появился недавно маленький сын. а мы с кэти уже просроченные.

я стояла перед зеркалом и смотрела на синяки. думала, как завтра их надо скрыть., а потом вдруг заревела беззвучно. я так ненавижу своё лицо и эти противные веснушки и оттопыренные уши. ненавижу эти слишком оленьи серые глаза, какие-то бесцветные. я плакала и плакала, становясь всё более уродливой, а потом чуть не выцарапала себе глаза.

ты бы поцеловал каждую мою веснушку, каждый мой синяк, охладил бы его своими пальцами.

я люблю тебя.

*

сегодня я впервые сделала порез на запястье, пока мама не видела. мне понравилось, и тогда я чуть не разодрала всю кожу. сейчас на страницах кровь.

они видели мой синяк. одноклассники. девочки глумились, словно глупые. один из них, алан, предложил добавить еще один. и ударил меня рукой в живот. на секунду у меня пропало дыхание, и я подумала о тебе.

как же мы узнаем друг друга? мне хочется думать, что узнаем., а вдруг... вдруг мы уже проходили мимо друг друга по улицам, и каждый из нас для другого всего лишь один серый из толпы. обычно я сутулюсь и смотрю на свои ноги, мне боязно смотреть на людей., но я так хочу видеть твое лицо, что теперь буду смотреть в каждое, чтобы узнать тебя.

я узнаю. я верю.

*

почему, зачем они это делают? неужели я заразная? я ведь ничем не болею. я просто такая же, как они. только у меня нет модной одежды, я не очень красивая, нелюлимая и самая глупая в немецком в этом классе умных.

алан разорвал на мне блузку прямо посреди столовой. он смеялся и спрашивал, где моя грудь. спрашивал, где мои татуировки, я ведь такая шлюха. я не плакала, не искала защиты — никто из них даже и не подумал бы этого сделать. я бы хотела подругу. она бы не брезговала ко мне прикасаться (но я ведь даже не воняю, я моюсь каждый день — зачем они так?), она бы стала моим якорем, и вместе с ней мы бы давали всем отпор. она бы давала мне сил, а я бы была ей очень-очень благодарна.

когда ты у меня появишься не только во снах, где даже лица твоего не видно, только этот запах, ты будешь меня защищать. ты будешь моим рыцарем, я чувствую, что ты добрый. из меня никакая принцесса, но я буду очень-очень стараться.

ведь я люблю тебя. я так тебя люблю — я чувствую, что ты только ты даешь мне сил, и мне сразу становится так тепло.

найдись, пожалуйста, поскорее.

*

зачем я всё это пишу? зачем я всё это представляю? я знаю, что все они будут смеяться, если узнают, но мне кажется, это правда (хотя я старательно не думаю, что ты существуешь только в моей голове).

ты меня успокаиваешь. когда у меня болят рёбра после маминых туфлей, когда я плачу ночью в вонючую подушку, чтобы кэти не слышала, когда у меня от их смеха звенит в голове, когда мне кажется, что я загнана в угол, одинокая-одинокая, я думаю о тебе. о том, как мы будем ходить к морю. как твоя теплая рука будет нежно согревать мою. ты будешь зарываться носом в мои темные волосы, будешь обнимать меня и тихо смеяться. мы будем счастливыми, сидя у берега моря, будем слушать тихий шелест волн. когда нам будет грустно, мы все равно будем вместе слушать шум шторма на море, и никто не будет никого бить. мне ненужно будет постоянно дергаться при резких движениях — ты будешь смотреть нежно-нежно и обнимать.

только бы ты нашелся поскорее.

*

я хочу утонуть, но снова только режу свои руки. я не хочу это делать, но это уже привычка. моря я, наверное, никогда не увижу. мне надоела серость улиц и их перекошенные от бессмысленной ненависти лица.

мама снова избила меня.

ну где же ты?

*

мне шестнадцать. у меня постоянно болят ребра и постоянно хочется есть. мне кажется, элли висит на хрустальном шаре, который вот-вот разобьется.

мне так страшно, что даже мысли о тебе не согревают. мне нужен реальный ты, не призрак, потому что я умираю от ужаса.

сегодня девочки вырвали у меня клок волос, а потом за гаражами исцарапали лицо, а потом тяжелыми каблуками по животу и ногам. шрамы, наверное, навсегда останутся, но мне это неважно. лишь бы твоя татуировка навсегда.

пожалуйста, ну пожалуйста, давай увидимся поскорее?

*

сегодня кэти забрал отец. он зашел домой и обнаружил это. бесконечный беспорядок и валяющиеся бутылки на полу. я сегодня не успела их убрать.

" у неё мамаша алкашка!»

кэти плакала от голода и от холода, ведь на электричество снова нет денег, а мать снова лежит на лавке где-то в парке, пьяная и опухшая. кэти не хотела уходить от меня, но я сказала, что так нужно, ведь с отцом ей будет лучше., но когда я спросила: «а как же я?», отец отвел глаза. у него не было ответа.

зато он был у меня.
я снова осталась одна и мне снова страшно.
я украла у мамы сигареты и прижгла их на каждом миллиметре своей кожи. теперь у меня новые шрамы и болезненное принятие душа.,

а ты... ты просто существуй где-то в этом мире и будь в порядке, хорошо?

*

боже. боже. боже!
я не могу так больше. не могу. немогунемогунемогу.
где же ты? ты же есть, правда?

а вот меня теперь нет.
элли больше нет. наконец-то.

*

они украли у меня единственное, что было моим по праву. мою татуировку. я ненавижу их всех. у меня не хватает слов, чтобы сказать, как я их ненавижу, но я мечтаю выдавить их противные глаза, я мечтаю вырвать им сердца, содрать с них кожу и повесить их на их же волосах. жаль, что себя я ненавижу больше.

я нашла какие-то таблетки вчера, но так и не смогла их принять — у меня даже на это смелости не осталось. у меня дрожат руки постоянно, я могу лишь прятаться под вонючим одеялом. вчера я была способна лишь только дышать, и то с перебоями.

матери нет уже неделю, и это к лучшему — так я хоть могу писать тебе, моя далекая и несбыточная мечта. я в тебя уже не верю почти, ты словно фантом. я, наверное, и правда выдумала тебя. чтобы мне стало легче. но... я даже бутылки убрать не могу. я даже поесть не могу, хотя и так нечего.

они загнали меня в ловушку после уроков. они становились всё больше и больше изобретальными в своей жестокости — в этот раз они казались совсем одинаковыми на лицо. у меня от страха дрожали зрачки, когда они гоняли меня по всему нашему городку. мне показалось, что мальчишек было намного больше, чем обычно. алан... господи, как я ненавижу алана.

я бы хотела, чтобы они меня изнасиловали, но разве бы они посмели прикасаться к чему-то настолько отвратительному? они лишили меня всего. они сняли с меня штаны, пока я плакала и умоляла их не делать этого. они только смеялись. сейчас я смотрю на синяки на запястьях — два из них сдавили мне руки, держа меня. смотрю и вспоминаю, с каким наслаждением алан вырезал мне своим карманным ножиком татуировку. целый кусочек кожи с моим единственным пёрышком, легким. сейчас же я чувствую себя не невесомой, как раньше, а тяжелой, словно гиря.

я ненавижу их.,

а ты... тебя я тоже ненавижу.

*

все по-прежнему. мать иногда, раз в неделю приходит домой и делает мне трещины в ребрах. те же бутылки. та же пустота в холодильнике. те же лица, но теперь я не хожу в школу.

я хожу по городу, ищу тебя и режу себе руки. у меня гноится рана, а я ее даже не лечу. я верю, что ты еще найдешься. очень верю, моя мечта.

только мне кажется, времени у нас осталось совсем немного.