Бесполезная Иммунная. Часть первая

Скажи: "Я люблю тебя"

Слож­но наз­вать эту не­делю са­мой нап­ря­жен­ной в мо­ей жиз­ни. Бы­вали день­ки и по­тяже­лее. Весь мир вдруг сос­ре­дото­чил­ся для ме­ня в од­ной ком­на­те, в ка­бине­те Сан Са­ныча, где я си­дела и го­тови­ла свой док­лад. Слож­ные, по­нят­ные лишь из­бран­ным, сло­ва, ту­ман­ные из­ре­чения, рас­плыв­ча­тые от­ве­ты на са­мые вол­ну­ющие воп­ро­сы — это все нер­ви­рова­ло ме­ня до край­нос­ти. Я как мог­ла стро­ила те­ории обо всем про­ис­хо­дящем, но мир, мир, ко­торый дол­жен выг­ля­деть для ме­ня как мо­за­ика или пазл, не был сло­жен­ным. Ужас­ное чувс­тво, ког­да все на те­бя на­де­ют­ся, по­мога­ют кто чем мо­жет, что­бы у те­бя все по­лучи­лось, а ты гов­но гов­ном, ни­чего не мо­жешь и ни­чего не уме­ешь.

Я не яв­ля­юсь очень ум­ным че­лове­ком. Уз­нать все из ми­ра хи­мии и фи­зики за пол­го­да не­воз­можно, все за­учить и по­нять, нет, мне это не по си­лам. Но я мо­гу от­крыть учеб­ни­ки, — обыч­ные учеб­ни­ки по хи­мии, — и уз­нать то, что мно­гие не ви­дят, ок­ры­лен­ное сло­вом «ра­ди­оак­тивный». Ког­да я пос­та­вила в сво­ем док­ла­де точ­ку, моя ру­ка дро­жала от ус­та­лос­ти, а по­черк был срав­ним с по­чер­ком ку­рицы, ко­торой уже от­ру­били го­лову. Внут­ри все пе­ло и рас­цве­тало не­ким бе­лос­нежным све­том, но мое те­ло ус­та­ло, се­рое ве­щес­тво от­ка­зыва­лось ра­ботать, а мир, ис­то­рия ко­торо­го бы­ла час­тично сло­жена по ку­соч­кам, рас­тво­рял­ся в тем­но­те ка­бине­та.

Ме­ня да­же не бы­ло на праз­дни­ке в честь Но­вого го­да, ко­торый ус­тро­или в Эри­дале. Все бы­ли, пи­ли, ели, гор­ла­нили пес­ни, ме­шая мне ра­ботать и раз­ру­шая мне тон­кую ветвь мо­их раз­мышле­ний, а ме­ня не бы­ло. Ме­ня и еще од­но­го че­лове­ка, ко­торый си­дел ря­дом со мной ти­хо, как мышь, слу­шая шур­ша­ние бу­маги и скрип ша­рико­вой руч­ки, ког­да она сколь­зи­ла, вы­водя не­лепые бук­вы, сло­ва, пред­ло­жения, а ко­торый ни один про­фес­си­онал не по­верит.

— Ка­кая же ты ум­ная, — лишь раз ска­зал за все вре­мя Ди­ма, наб­лю­дая, как в уз­ком лу­че све­та, ис­хо­дящем от нас­толь­ном лам­пы, дви­га­ет­ся моя ру­ка. За та­кие сло­ва на­пар­ник по­лучил щел­бан.

И вот суб­бо­та. Пос­ледний день. Тот са­мый, уже зав­тра сбо­ры, а пос­ле­зав­тра при­едет ав­то­бус с уче­ными. Они, как я уз­на­ла, во­об­ще-то не со­бира­лись ос­та­нав­ли­вать­ся ра­ди ме­ня, прос­то их при­везут для то­го, что­бы по­казать Лес­ной, не знаю для че­го, ес­ли чес­тно, для об­ще­го раз­ви­тия что ли?.. Но все же. Суб­бо­та. Чувс­тво лег­кой не­насы­щен­ности и, мо­жет, оби­ды. И снег, бе­лый, ле­жащий под чер­ны­ми де­ревь­ями, на чер­ных де­ревь­ях и да­же над ни­ми, ле­тя пря­мо в ли­цо, зас­тавляя жму­рить­ся. Кры­ша. И ве­тер, хо­лод­ный, влаж­ный, как тряп­ка для про­тира­ния пы­ли, ко­торой бук­валь­но па­ру ми­нут на­зад про­тер­ли боль­шое жел­тое сол­нце. Боль­шое и жел­тое.