Без безразличия

1. Не на своём месте

Безразличие пугало Гермиону больше всего. Точнее, она просто не понимала, как можно оставаться в стороне при виде чужих страданий. Пусть даже это боль постороннего человека. А если нет возможности помочь — как можно не терзаться из-за этого? Поэтому когда Гермиона вспоминала самый ужасный день в своей жизни − первое и последнее появление в особняке Малфоев, − то первым делом видела перед собой лишённые эмоций глаза хозяина поместья.

Они были серые и очень − почти обжигающе − холодные. Как лёд, морозящий до покалывающей боли на кончиках пальцев. Блеклые радужки. А самое главное − в этих глазах не мелькнуло ни грамма жалости к ней, к Гермионе, которую в тот самый миг пытала Беллатрикс Лестрейндж. Всё, что Гермиона помнила теперь, спустя несколько месяцев, − боль и полный безразличия взгляд. Ещё неизвестно, что из этого короткого списка сильнее её ранило. Потому что если от Круциатуса в памяти осталось что-то сумбурное (в худшем смысле этого слова), пугающее и заставляющее сжимать кулаки так, что ногти впивались в кожу ладоней, то от взгляда Малфоя... О, тут вырисовывался целый спектр эмоций, которые в первые дни после «происшествия» Гермиона всё прогоняла и прогоняла в голове, на вечном повторе, вопреки своим желаниям. И видела в этот момент не свои воспоминания, а глаза Малфоя, утопая в заполняющем их равнодушии.

Она бы и забыла обо всём спустя время, если бы не одно неприятное обстоятельство. Недавно Гермиона узнала, что Люциус Малфой собирается преподавать в Хогвартсе. Бывшего Пожирателя Смерти допустили к работе с детьми, и это решение Визенгамота многие сочли как минимум сомнительным и неоправданным. Именно суд приговорил Малфоя к, так скажем, «исправительной» работе в школе. На целый учебный год его обязали преподавать Защиту от Тёмных искусств. Чем провинились дети, которых вынудят посещать его занятия, присяжные не уточнили.

Внезапно упавшее с неба звание профессора — это даже близко не наказание. Ситуацию усугубляло ещё и то, что после окончания войны Гермиона стала единственной из своих близких друзей, кто решил отучиться последний курс в школе. Да, Гермиона Грейнджер не была бы самой собой, если бы совесть позволила ей получить аттестат только благодаря своим заслугам в борьбе с Волдемортом. На такую сделку с собственным характером она пойти не могла.

И вот, теперь Гермиона вынуждена учиться у бывшего Пожирателя. Причём учиться Защите от Тёмных искусств. Это ли не парадокс? Это ли не издевательство? Она никогда не считала себя жестокой, но предпочла бы, чтобы Малфой поселился в Азкабане. Как вариант − чтобы сидел в своём поместье и не высовывался лишний раз. По крайней мере, не показывался в школе, где учатся волшебники, чьим семьям он испортил жизнь. Вот это − истинная жестокость. То, что творили прислужники Волдеморта в реальности, Гермиона могла позволить себе лишь в мыслях.