закон подлости гласит...

Глава восьмая

Глава восьмая… в критической ситуации герои погибают первыми
За деньги умирают только герои фильма.
Настоящие герои делают это бесплатно!
Сразу три разгромных статьи всколыхнули праздное болото общественности с самого утра. Все три газеты разметали с прилавков, стоило их только выложить. Две статьи касались меня. Одна была моей. Главная страница «Магического вестника» уверяла, что призраков не существует, что я, мягко говоря, — дочь Копперфильда, внучка Гудини, правнучка Великого Комбинатора и Мадам Грицацуевой. А дальше шло многоуровневое и заумное доказательство теории о том, что спиритические явления невозможны, согласно десятку невнятных законов. Автором статьи был некий заслуженный профессор волшебной палочки, лауреат премии «Держи грамоту и чтоб больше мы тебя больше не видели», П. Каспер. Зато я выяснила, что главмага зовут Освальд Олдридж. Теперь осталось выяснить имя главного инквизитора. Как скромный человек он игнорирует не только транспарант, бейджик, упоминание о себе в статьях, но и элементарную табличку на двери кабинета, активируя во мне режим Штирлица.
Если в «Магическом вестнике» я была просто мошенницей, то в «Справедливости и законе» — «девушкой, торгующая семейной честью!». За «девушку» — отдельное спасибо. Я, оказывается, неплохо сохранилась в вечной мерзлоте первого брака с дохлым эстонским ленивцем. Я пробежала глазами абсолютно бездарную статью, преисполненную гневом, миазмами и чопорной брезгливостью. «Издеваться над мертвым пожилым человеком — это кощунственно! Призраки в первую очередь — люди! Предлагаю внести законопроект по защите прав призраков на государственном уровне и назначить им достойную пенсию!» По логике вещей, завершаться она должна была фразой «сжечь ведьму на костре. Дрова, факел, веревки и жидкость для розжига предоставляем. С вас — обвинительный приговор». Так же у моралистов возникли сомнения относительно того, а удобно ли пожилому несчастному призраку в моем обветшалом доме? Не слишком ли я бедна для привидения? Я даже проверила кто автор. Мне с первого слова показалось, что статья будет подписана «дружная семья пуритан», но нет. Эта эмоциональная статья была без подписи. На счет пенсии — я согласна. Век живи, век получай. Надо думать о том, что после этих журналистских потуг, горожане постарались забыть дорогу к моему дому.
Были интересные и познавательные статьи, откуда я почерпнула новые сведения.
Первая статья была опубликована в «Магическом Вестнике». Суть ее сводилась к «меньше народа — больше кислорода!». Автором был почетный член магического совета Теодор Мальпус. В этом году смертность превысила рождаемость, в связи с чем «поздравляем, продолжаем в том же духе! Мир станет лучше, мир станет чище, и нечего нищету плодить!».
В «Справедливости и законе» была заметка Лоренса Баля, который считал, что мы все вымрем «как драконы», если срочно не будем размножаться со страшной силой. Надо будет подколоть одного товарища, если очередные душевные посиделки в его кабинете слегка затянутся. «А что ты сделал ради увеличения популяции?» — звучал призыв в последней строке. Я к тому, что вечером все нормальные люди «дома под одеялом популяцию увеличивают, а не засиживаются на работе допоздна, наматывая мои нервны на железный кулак правосудия». Третий абзац. Шестая строчка сверху. Я все запомнила.
Народ, пробегая глазами утренний выпуск «Горькой правды», хихикал. Парочка студентов с эмблемой Академии на куртках с восторгом обсуждали «ископаемых» сотрудников магического конклава, наперебой предлагая кандидатуры. «Винсент Оуэн? Ха-ха! Как он там? Эм… О чем это я говорил пять минут назад? Эм…», «Ой, стой-стой-стой! Как на счет Элвина Бри? Кто я? Где я? Кто здесь? Что вы делаете в моем доме? Ха-ха!».
В десять часов я, не смотря на предупреждение, стояла возле входа в Академию, вооружившись «авоськой». Если у пессимиста есть черный чемоданчик «Знал бы, где упал…», то у оптимиста всегда найдется «авоська», в которой лежит целый комплект «авось пронесет!», «авось повезет!», «авось не заметят!».
Кто-то положил мне руку на плечо, заставив меня нервно обернуться.
— Ты — просто молодчага! Ирвина исключили из совета! Сегодня утром! По требованию канцлера от инквизиции! О! Ардал! Я чуть не сказал ему спасибо! — радостно заметил Томас, глядя горящими глазами на газету, свернутую в трубочку. — Я тут просто думал, а стоит ли попробовать свои силы? Даже свои работы взял на всякий случай… Честно, если бы ты не пришла, то я вряд ли стал бы пробоваться, но… Теперь я понимаю, что хотя бы в одной газете, я не буду выглядеть дураком!
К нам пробивался сквозь толпу не выспавшийся Джеральд, прижимая к груди несколько потрепанных учебников и широко зевая.
Судя по тому, что подозрительная, как агент ноль-ноль-семь, старуха на входе меня пропустила, я действительно походила на студентку. Я сразу представила объявление на дверях Академии. «Срочно требуется пожилая женщина с прогрессирующей деменцией, для непыльной работы! Борзость, внушительная комплекция, сверлящий взгляд, громкий и противный голос приветствуются!»
Толпа внесла нас в богатый холл, украшенный со всей помпезностью, на которую только способны архитекторы — колхозники. Золотые завитушки, огромная, похожая на свадебный торт, люстра, зеркала и мраморный пол, свидетельствовали о том, что учиться здесь очень почетно и престижно. В своем «новом» коричневом, как академическая форма, платье, с бумагами для записи и ручкой, я отлично мимикрировала под студентку, прикрывая планшетом отсутствие нашивки на груди.
— Стоять! А ну-ка! Покажи, что у тебя из кармана торчит? Газета? Так, «Магический вестник» — можно. Проходи! А ну ты! Да, ты! Давай сюда, умник! Как имя фамилия? Коллинз? Коллинз, значит. Записывай! Газету сюда! — раздавалось откуда-то из входа в зал. — Мне что? Тебя обыскивать? Бросай в кучу! И вы двое! Чего улыбаетесь? Быстро бросили газеты!
Мы продвинулись вперед, увидев, как перед входом стоит сухонькая дама, записывая имена и фамилии студентов, которые решили принести «Горькую правду» в стены родной альма-матер. Какой-то грузный, слегка взъерошенный маг в синем сюртуке, сверкая глазами и заложив руки за спину, отслеживал любителей «свежей прессы». Я осторожно бросила газету на пол, пользуясь тем, что «прессодетектор» собрал целую очередь. Списки «на потенциальное отчисление», как заметила я краем глаза в заполняемой бумажке, уже заложили фундамент второго столбика. «А кто тогда учиться будет?» — промелькнуло в голове, когда я снова бросила осторожный взгляд на писанину. Когда стал формироваться третий столбик, «список на потенциальное отчисление» зачеркнули и написали поверх «список для профилактической беседы».
Стену украшали красивые надписи, выполненные в сверкающей позолоте:
«Знаний дорога пряма,
О, юный друг!
Магия — это сила ума и рук!»
«В чем сила, брат? — В деньгах! — А вот и нет. Вся сила в руках. Пощупай мои бицепсы!» — тихо сам с собой развлекалась я. Так! Тихо! Где-то в этих стенах завелся поэт — пирожочник! Я подозрительно осмотрелась и прищурилась. Где ты, гений от литературы?
«Мы бережем наши знания!
Издревле так повелось.
Гордиться своим признанием…
Дальше я не сумела прочитать из-за голов студентов, но у меня напрашивалось обреченное «пришлось». Так же был также вариант подписи. «Лось».
Но я поборола себя и решила не смотреть на стены, во избежание приливов неуместного вдохновения. Искушение поднять глаза и насладиться гениальными стихами, было так велико, что я даже закусила губу от волнения. В голове роились экспромты. Я несколько раз повторила этот стишок, чтобы не забыть и записать при удобном случае.
«Есть у меня чувство,
Что в магии я — эксперт!
Требует это искусство
Жертв».
Очередь дошла и до нас. Меня обыскали на предмет запрещенной прессы, даже не подозревая, что я — ее официальный представитель. На полу валялась куча одинаковых газет, явно подлежащих сожжению после долгой и мучительной, как ночная зубная боль, лекции.
— Томас, у тебя нет шансов! — философски заметил Джеральд, морща нос перед зеркалом и приглаживая рыжие волосы. — Ты только посмотри на себя! Ты же — не убеленный сединами старец с заслугами и орденами, ты — просто преподаватель. Думаю, что тебя не пропустят из-за «юного» возраста! Не дорос еще! «Руки, которые не дрожат в старческой трясучке, не могут сотворить ничего стоящего!»
— Помню-помню. Да ладно тебе, — Томас провел пятерней по своим темным волосам. — Между прочим, я — автор теории дифференциации стихий, согласно когерентного распределения магических сил!
— Ага, только почему-то рядом с ней значится не твое имя! — съехидничал Джеральд. Томас закатил глаза. — Почему-то автором ее является профессор Чарльз Блеквуд, светило магической науки, которому ты, будучи выпускником, по наивности показал свои рукописи. Он разнес их в пух и прах, чтобы через месяц предъявить ученому совету «новое научное открытие» и войти в историю, как автор лучшей теории за последние пять лет.
В голове вертелся заголовок «Кому-то — зачет, кому-то — почет!». Оплот предприимчивых и алчных до наград и регалий маразматиков радует меня, как журналиста поводом для сенсаций, но огорчает, как беззащитного человека.
Я заняла место недалеко от выхода, возле какой-то статуи. Народу в зале было не так много, как я предполагала. Либо все привыкли к тотальной несправедливости, либо маги всерьез опасались очередного инцидента, пытаясь свести список потенциальных жертв до минимума.
Томас спустился к квалификационной комиссии, разместившейся за отдельным столом в позолоченных, оббитых мягким красным бархатом креслах. Средний возраст комиссии по моим меркам приближался к восьмидесяти. Один дед в синем сидел, насупившись как сморчок, и нервно тряс головой. Другой дедушка не знал, куда пристроить длинную бороду. Положить на стол или засунуть под стол. Вопрос, конечно, непростой и требующий безотлагательного решения. Неподалеку от них сидела стервозного вида старуха, протирая очки и кривясь. Ректор, старый и надменный тип, уверенный в собственном неоспоримом превосходстве над простыми смертными, восседал во главе стола, поглядывая на часы. Верховный маг почему-то не почтил своим визитом столь важное событие.
После нудного вступительного слова, произнесенного в торжественной тишине, на «сцену» вынесли первого кандидата. Я говорю «вынесли», потому, что сам он, к сожалению, уже не ходил. Следом за ним выволокли целую стопку научных трудов, свалив их на стол «жюри», которое сразу зашепталось и закивало. Старичок посидел немного, а потом его унесли, прихватив все его бумаги. Что? И все? А где шоу? Почему не называли его имя?
— Это — Говард Браун, — шепотом произнес Джеральд, присаживаясь рядом. — Ему около ста лет! Некогда прославился тем, что сумел создать бездровный огонь. Это было шестьдесят лет назад. А сейчас, поговаривают, что он уверен в том, что за ним следят. Он требует, чтобы окна были зашторены, дверь заперта, а все разговоры велись шепотом.
— Ас чего это вдруг его потянуло обратно? Он, я так понимаю, на пенсии? — шепотом поинтересовалась я, глядя как комиссия совещается, кивая друг другу.
— Ха! А ты разве не в… хотя, да. Как раз ты — не в курсе. Понимаешь, год назад, после одного инцидента, инквизитор выпустил закон о том, чтобы лишить престарелых магов, вышедших на пенсию магической силы. То есть, фактически, по достижению определенного возраста инквизиция лишает их магии в профилактических целях. Но какой маг захочет стать немагом на старости лет? Вот и пытаются старые пеньки пролезть всеми правдами и неправдами в Академию. Дескать, я еще «ого-го!» — пояснил Джеральд. Я принюхалась. Мне был неприятен его запах. Пахло старыми носками, потом и какой-то кислятиной. Ладно, потерпим! Студент, что с него возьмешь?
На импровизированную сцену вышел скрюченный и агрессивный дед в сером костюме с подобие жабо. Он посмотрел по сторонам, рявкнул что-то молодому магу, который вынес целую стопку макулатуры, свалив ее в общую кучу к макулатуре предыдущего соискателя.
— О! Профессор Арчибальд Рендау! Собственной персоной, — снова зашептал Джеральд. — Как он там говорил? На «отлично» знает сам Ардал, на «хорошо» знаю я, а остальные на удовлетворительно и неудовлетворительно. Припадочный тип. Том про него часто рассказывал.
Он не с первого раза сумел сделать какой-то жест дрожащей рукой. Какая-то светящаяся лента Мебиуса стала увеличиваться в размерах, а потом внезапно потухла. Комиссия зашушукалась, шурша бумагой. Ректор покачал головой и нетерпеливо постучал ручкой по столу. Старик с ненавистью взглянул на свои трясущиеся руки, а потом перевел взгляд на зрителей, которые потешались над его неудачей.
Чтобы дотащить научные труды третьего соискателя понадобилось несколько ходок. Сухощавого деда с военной выправкой зрители встретили одобрительно. Он ловко создал огненную змею, которая пролетела над головами всех
присутствующих. Комиссия с сомнением переглядывалась.
Краем глаза я заметила, что все кандидаты садились в первый ряд. А вот и Томас. Он со своими жалкими листочками, в старом сюртуке, выглядел очень скромно. Том положил свои листики на заваленный стол комиссии. Старуха протянула руку к научным работам Тома, скривилась так, что Бабу Ягу в детской спектакле она может играть без грима. Особо впечатлительным деткам родители обязаны закрыть глазки во избежание неизгладимой травмы неокрепшей психики.
Томас стал творить настоящие чудеса. Огонь, вода и воздух в его руках превращались в нечто невообразимое. Комиссия смотрела на него
неодобрительно, мол, куда лезешь? Дед с бородой закатил глаза, ректор отвернулся в сторону, зевая и глядя куда-то себе под ноги.
— Том, конечно, — красавец! — восхитился Джеральд, глядя как зачарованный на выступление Тома. — Кстати, он — мой двоюродный брат. Лучший стихийник из всех, кого я знаю.
— Да ты что? А как же день нашего знакомства? — скептически поинтересовалась я, опасливо глядя на то, как Томас выделывает фокусы с огнем рядом с грудой бумаг. Я бы не рискнула. Репортаж из горящего танка на дрожащей коленке оторванными руками — это совсем не то, о чем я мечтала!
— А! Ты про это… — вздохнул Джеральд, сжимая кулаки. — Джей Камерон, наш с Томасом куратор, — анимат. Он дал мне клетку с тем чудовищем! Просто на клетке значилось «БН», то есть экземпляр без номера. Мы его прозвали Боней. Первые два дня мы даже боялись подходить к клетке. Мы пытались накормить эту тварь, но Том чуть не остался без руки. Мы вели дневник, записывали результаты, вызвали журналистку для статьи, которая необходима для защиты… Мне самому страшно вспоминать. Боня за неделю вымахал так, что клетка стала ему мала. Мы обратились к профессору Камерону, мол, что делать? Он ответил — наблюдайте. Все в порядке. Так и должно быть. И в один прекрасный момент, клетка не выдержала! Боня бросился на Анабель, ранил ее, но Тому удалось ее отбить. Мы спрятались в комнате. Я попытался исцелить Анабель, но было уже поздно. Нам очень жаль, что так получилось…
На Томе смотрины окончились. Комиссия активно начала совещаться, шурша бумагами. Кандидаты вышли на «сцену». Том стоял понуро, понимая, что ему не светит ничего. После обмена кивками, объявили, что должность заместителя ректора Академии займет Говард Браун. Остальным — спасибо за участие. Старичок — победитель прищурился, подозрительно оглядываясь по сторонам. Да, мы все за тобой следим… Особенно сейчас… Скрюченный профессор Рендау, крайне разочарованный результатом, начал спорить с комиссией. Ректор что-то ему ответил, на что дед покраснел, позеленел, скривился, как урюк и стал громко возмущаться, обвиняя комиссию в некомпетентности, ректора в предвзятости, победителя в мошенничестве, а зрителей в молчаливом согласии.
— Да как вы смеете! Я не собираюсь на пенсию! Не хватало, чтобы меня лишили магической силы! Я требую, чтобы… — заорал профессор, размахивая руками и захлебываясь от гнева. — Быть немагом — это позор для почетного члена академии магических наук! Я требую справедливого решения!
Комиссия попыталась утихомирить его. но было тщетно. «Там чудеса, там леший бредит…» — пронеслось у меня в голове. Кажется, я начинаю понимать, что к чему.
— Мы найдем для вас должность. Вам до пенсии остался месяц! Мы что-нибудь придумаем! — высокомерно начал ректор, осматривая остальных кандидатов. Его взгляд остановился на Томасе. — Хотя… подождите! Томас Линдер! С этого момента ты — помощник преподавателя. На твое место преподавателя назначается заслуженный профессор Арчибальд Рендау. Он будет вести лекции, а ты будешь вести практические занятия. Повторяю, это — временная мера. Томас, напиши заявление о том, что уступаешь должность…
— Я не согласен! — категорически заявил Томас, скрестив руки на груди. — Я не собираюсь отказываться от должности преподавателя!
— А что? Финансирование настолько ограниченно, что нельзя придумать новые символические должности типа «стиратель с доски», «стулозадвигатель», «туалетный инспектор»? Хотя, да. Не каждый заслуженный профессор согласится на должность «столовытирателя», — шепотом заметила я, склоняясь к Джеральду. Рыжий с тревогой смотрел на кузена и орущую на него комиссию. Ректор стукнул по столу, повалив стопку научных изысканий. Теперь понятно, почему меня притащили сюда. Скандалом пахло еще до начала собеседования. А какой скандал без журналиста?
Упрямство, граничащее с маразмом, подкрепленное старческой обидой прогрессировало. Из трясущейся руки профессора Рендау вырвалось что-то странное. Дед посмотрел на свои пальцы с удивлением. Через секунду я бросила взгляд на Томаса, который рванул в нашу сторону. В центре зала появилась чернильно-синее облако, похожее на грозовую тучку. Оно разрасталось в геометрической прогрессии. Старик ошеломленно смотрел на тучу, переводя взгляд то на нее, то на свои руки. Ректор попытался ударить по облаку магией, но Томас заорал всем: «Не применять магию! Будет только хуже! Отойдите подальше!»
— Сохранять спокойствие! — заорал ректор и закашлялся. Чернильное облако уже добралось до комиссии, которая пыталась отмахнуться заклинаниями. Старуха мгновенно исчезла со своего места. Бородатый дед бросил в облако заклинание, но оно стало еще больше. Дед попытался еще раз. А потом тоже исчез.
— Срочно всем телепортироваться! — услышала я голос ректора. — Мы должны… кхе… локализировать его! Закрыть дверь! Эвакуировать всех! Через час миазм исчезнет!
Дверь захлопнулась. Часть зрителей успело добежать до двери, а часть — нет. Они стали по очереди исчезать. Томас попытался что-то прошептать, стоя в эпицентре, но почувствовал себя неважно, упал на колени и стал задыхаться. Мы с Джеральдом бросились к нему. Нам удалось оттащить его подальше. Парочка студентов забилась в угол, явно не имея возможности перенестись. Парень держал на руках бесчувственную девушку, оттаскивая ее подальше от этого кошмара. Мне стало страшно. Томас пришел в себя, посмотрел на нас мутными глазами, а потом увидел студентов и бросился к ним. Темнота застилала глаза, дышать стало тяжело. Том сделал быстрый жест рукой, и вокруг нас возникло что-то похожее на мыльный пузырь. Наконец-то я смогла нормально вздохнуть.
— Ирме плохо! Мы потеряли в давке амулеты переноса! — прохрипел молодой парень, вытирая кровоподтек на лбу. — Ирма упала, когда мы пытались выбраться. Я попытался ее вытащить из толпы… Она же не умерла?
— Нет… Живая… Просто ударилась головой и сломала ребра и руку, — сглотнул Джеральд, с тревогой глядя на Тома. Тому было очень плохо, но он держался из последних сил. На секунду Том закрыл глаза.
— Эй! Держи защиту! — заорал Джеральд, делая какие-то манипуляции с бесчувственным телом девушки. Девушка стала приходить в себя. Кровь с ее скулы перестала течь, после того, как Джеральд положил на нее свою большую покрытую веснушками руку. Живая. Я стояла рядом с Томом, из носа которого текла кровь.
— Надо выбираться! — прошептал парень, прижимая голову девушки к груди.
— Держи! — прохрипел Том, бросая ему свой амулет. — Перенеситесь и скажите, что мы здесь!
— А вы как, мистер Линдер? — спросила девушка, сжимая в дрожащих пальцах молочно-белый кристаллик. Джеральд молча снял свой и отдал его парню. Через секунду они исчезли, и нас осталось трое.
— Думаешь, нас спасут? — спросил Джеральд, прислоняясь к стене. — Никто не захочет сюда появляться, пока облако не рассеется. Вот, Анабель, что бывает, когда правят старые маразматики. Если хочешь, я тебе полсотни таких историй расскажу, что просто закачаешься, про то, как профессор Браун случайно поджег аудиторию, когда пытался показать нам принцип бездровного огня. Вот веселуха была! Нас даже домой отпустили с лекций! А кто в этом виноват? Правильно, инквизиция. Если бы не этот закон, то сидели бы они спокойно на пенсии…
— Ага, жди! Сидели бы! — возразила я, с тревогой глядя на бледного Тома.
— Дурак ты, Джеральд… — прохрипел Том, утирая кровь, стекающую с подбородка. — Зачем ты отдал свой амулет?
— То есть ты хочешь, чтобы я тебя тут бросил? — удивился Джеральд, отряхивая свой рукав. — Меня и так убьют за то, что я не донес книги до библиотеки! Мне обещали, что если снова увидят отпечаток твоей кружки на странице — оторвут руки.
За тонкой стенкой пузыря все было черным-черно. Маленький островок жизни среди непроницаемой тьмы. В голову лихорадочно лезли мысли о безвременной кончине на радость магам.
— А что это вообще такое? — спросила я, кивая в сторону темноты.
— Это в простонародье называется «миазмом». Когда маг не может совладать со своими эмоциями и при этом пытается колдовать, иногда получается миазм. Три миазма и тебя отчисляют, — усмехнулся Джеральд, с тревогой глядя на кузена. — Маг всегда должен сохранять спокойствие. Это — главное правило. Студенческие миазмы легко развеиваются преподавателями, но этот миазм всем миазмам миазм… Профессорский! Сразу видно! Есть еще проклятие, но это еще хуже… За проклятие убивают на месте.
Отлично! Просто чудесно! И когда нас собираются спасать, если не секрет?
— Том, может, присядешь? — предложила я, но Томас покачал головой, опираясь дрожащей рукой на стену. Нас поставили в угол за плохое поведение. Или загнали в угол. Я не знаю, как правильно.
— Нет, лучше стоя. Если я сяду, то могу отключиться. Продержусь, сколько смогу… — Том сплюнул кровь.
— Обидно, что этому пеньку ничего за это не будет! — заметил Джеральд, обнимая колени. — Все шишки достанутся тебе, Том. Мол, ты спровоцировал. А свидетелей потом не найдешь. Все вовремя отвернулись, наклонились, вышли погулять…
— Помолчи, — скривился учитель. Я смотрела на него и понимала, что он заслужил как минимум благодарность. Я даже подумывала о том, что если выживу, обязательно упомяну его героизм в статье.
— Сколько времени прошло? — спросил Джеральд, вытаскивая из нагрудного кармана старые потертые часы. — Двадцать минут, а такое чувство, словно вечность! Где помощь? Они что? Заснули там?
— Ребята… — прохрипел Том, — У меня силы на исходе…
— Сузь круг, — вяло предложил Джеральд, зевая. — Меньше радиус — меньше сил. Граница тьмы поползла к нашим ногам.
— Глядя на все это, я понимаю, что имела в виду инквизиция, когда потребовала лишать престарелых, не контролирующих себя магов магической силы, — зевнула я, чувствуя, что мне не хватает воздуха. Мы посидели молча. Я потеряла сознание. Очнулась от того, что вспотевший Джеральд тряс меня за плечо. Было такое ощущение, что мне на голову надели целлофановый пакет. Я подергала головой, чувствуя, что пот течет с меня ручьями, а волосы облепили лицо. Есть у меня подозрение, что в этом мире дети на полу рисуют не цветы и домики, а обводят очертания друг друга, готовясь к взрослой жизни.
— Спасение пострадавших… — сипло произнес Джеральд, вытирая лицо и слизывая пот, текущий на губы, — дело самих пострадавших! Том еще держится…Да, Том?
И тут я увидела, что во тьме появилось холодное голубое свечение. Я моргнула, снова вглядываясь в темноту. Показалось… Хотя… Я дернула Джеральда за взмокший рукав, показывая дрожащим пальцем в темноту. И снова свечение!
— Мы здесь! — крикнула я, глядя на падающего от усталости Тома. Мы увидели, как нам приближается инквизиция. На шее у них сверкали голубым светом пластины, темнота вокруг отряда рассеивалась.
Через минуту Тома несли на руках, Джеральда вели под руку, а меня, как главный полутруп, бесцеремонно закинули на плечо и придерживали одной рукой. Да, я — миниатюрная дама. Мой труп свободно поместится в багажник малолитражки. Меня приятно спасать. На фоне меня любой мужчина выглядит внушительно и мужественно. Меня удобно носить на руках. Моим спасителем может быть любой задохлик.
В коридоре стоял целый отряд инквизиции, опрашивая свидетелей. Все маги партизанили, опустив головы. Студенты понимали, что им еще учиться, преподаватели понимали, что в любой момент лишаться должностей и зарплаты. А администрация сурово смотрела на гостей, с явным намеком «мы тут бы сами разобрались и без ваших плащей!»
— Мы ничего не видели! Мы не знаем, что вы имеете в виду! — в один голос твердили «свидетели».
Ректор Академии закатил глаза. Он был явно недоволен внезапным вторжением. Освальд, он же главный маг, мерял шагами холл, заложив руки за спину, и хмурился пуще обычного.
Тома сгрузили на пол, к нему подбежали какие-то маги, пытаясь привести его в чувство. Джеральд сидел рядом, прислонившись к стене. Меня на землю не спускали. «Спасение рядового Райана» прошло успешно.
И тут раздался голос. Я занервничала, пытаясь понять, почему он так близко и почему мне он кажется подозрительно знакомым. Я попыталась сползти, но мои колени крепко держали, поэтому мне оставалось висеть, как белье на веревке, упираясь локтями в чужую спину. Сознаться честно, неудобно. И морально, и физически.
— Я предлагаю ввести пытки, — произнес знакомый голос, а потом мои колени до боли сжала чья-то рука. — Чтобы не было претензий к искалеченным свидетелям. Потом будете рассказывать, на каком этапе пыток признались, гордясь своей выносливостью и выдержкой. Обещаю, я буду делать это очень нежно. Со всей нежностью, на которую способен.
— Спустите меня на землю, пожалуйста, — занервничала я, понимая, что залезать мужчинам на шею — не мое хобби. Я из более приземленных женщин, поэтому настоятельно требую, чтобы меня приземлили.
— Да это же Эрланс! Как она посмела войти в Академию! Кто ее пропустил? — возмутился ректор, багровея и глядя на меня страшными глазами. Остальные маги тоже посмотрели на меня так, словно я — враг народа, подлежащий немедленному расстрелу! Я поняла, что стоит мне оказаться на земле, отойти в сторону на пару метров, как… «Где журналистка? Какая-такая журналистка? Не было никакой журналистки! Вам показалось!».
— Вы сами понимаете, что сейчас вы находитесь на территории подконтрольной магии, — заметил главный маг, глядя на меня с открытой неприязнью. — В связи с тем, что Эрланс обманом проникла на территорию Академии, мы требуем, чтобы ее отдали нам. Мы сами с ней разберемся!
— Я ничего не видел. Я даже не знаю, что вы имеете в виду, — заметил инквизитор, придерживая меня за ноги. Было у меня подозрение, что юбка задралась, но мысль о панталонах меня успокоила. Вот если бы я надела стринги, тогда держать меня было бы намного интересней.
Я так понимаю, что пока мое тельце находится в «подвешенном состоянии», закинутое на чужое плечо, ко мне и пальцем не прикоснутся. Глядя на магов, спускаться мне резко перехотелось.
— Да как вы смеете лгать! Мы имеем право наказывать любого нарушителя! — заорал ректор. — Ноги ее здесь быть не должно!
— Ни ноги, ни руки, ни прочих частей, отделенных от тела, здесь, разумеется, быть не должно. Пока ее ноги не коснулись пола, она закон не нарушила, — услышала я в ответ. — Доказать обратное вы не сможете. Точно так же, как и я, пытаясь выяснить, кто виноват в происшествии. А — это…
«Моя добыча?» — мысленно поинтересовалась я, понимая всю нелепость ситуации.
— … единственный свидетель, который мне сейчас с удовольствием все расскажет, — донеслось до меня. — Так что готовьтесь, уважаемые. Думаю, что у меня не займет много времени выяснить правду и принять соответствующие меры.
У меня сегодня — отличный день. Чувствую, что вместо «скучать», мне придется «стучать». Поздравьте меня! Только что я заочно окончила школу им. Павлика Морозова с отличием, сдав сначала на экзамены, потом экзамены, а потом и всю комиссию отделу по борьбе с коррупцией.
Ректор занервничал, украдкой кивая в мою сторону. Маги своих не сдают, инквизиторы своих не бросают.
— Мы это так просто не оставим! — в абсолютной тишине произнес канцлер от магии, испепеляя взглядом сначала нас, а потом ректора, который подбивал кого-то «мочить свидетеля», пока не поздно.
— Всего хорошего, — произнес мой «носильщик», немного подтянув меня и снова ухватив за колени.
«Сказал, и в темный лес ягненка поволок!» — промелькнуло у меня в голове, когда меня выносили за пределы Академии. Я, как трудный ребенок, двигаюсь попой вперед. Это, конечно, не самый удобный вариант, но если выбирать между этим и «вперед ногами», то я еще и в дамках… Не мешало бы искупаться и помыть голову перед вынужденным свиданием… Хотя, сейчас мне устроят такую головомойку, что мало не покажется…