Когда дерется львица

Глава 29. Все тайное становится явным. Часть I

Ремус Люпин готов был сквозь землю провалиться. Он смотрел на большой, но совершенно пустой флакон и удивлялся, как же такое произошло.

Он проклинал собственную безалаберность и невероятную беспечность: сегодня нужно выпить Волчье противоядие, а у него не осталось ни капли.

«Вот что случается, когда расслабляешься, — зло подумал он про себя. — Постоянная бдительность!»

Но проблема по-прежнему стояла довольно остро.

Сейчас Северус обсуждал с Альбусом какие-то детали до собрания Ордена — что-то по поводу Рональда Уизли и Гарри Поттера, точнее их опасной привычки исчезать из гостиной Гриффиндора на ночь глядя.

Ремус крепко задумался: Северус попросил больше не приходить к нему в комнаты без предупреждения, а беспокоить его и директора по такому неловкому и опасному вопросу уж очень не хотелось.

Люпин точно знал, где Снейп хранит большие запасы аконита, и уже сам мог готовить зелье, так что нет нужды беспокоить зельевара. Но он, тем не менее, чувствовал вину, дотрагиваясь до определенных точек на зачарованном гобелене. Он не был здесь уже больше трех месяцев, и Северус придет в ярость, если обнаружит его в своих комнатах.

Библиотека, в которую Ремус попал, пройдя через потайной ход, была совершенно темной, только в камине плясали язычки пламени. Он направился к винтовой лестнице, когда его острый слух внезапно уловил какой-то звук.

Дыхание — со стороны большого, удобного дивана, на котором Люпин обычно сидел и обсуждал со Снейпом результаты экспериментов.

— Северус? — тихо позвал он. Никакого движения, лишь дыхание — частое и поверхностное. Как будто лежавший на диване человек был болен. Ремус осторожно придвинулся.

— Прости, Северус, я не хотел тебя беспокоить, мне нужно было зелье. Я думал, ты с Альбусом... Ох, Мерлин!

Запах крови резко ударил в нос. Похоже, этот человек был тяжело ранен.

Тут же забыв про извинения, Ремус кинулся к дивану. У Люпина часто забилось сердце, и заболело в груди. Неужели им удалось вычислить шпиона? По крайней мере, Северус, жив — можно было расслышать его дыхание.

— Люмос, — прошептал он. Белый свет так резко озарил комнату, и Ремус еле сдержал крик от представшего перед ним зрелища.