Развесив все свои органы в длинный ряд, напоказ, ожидая того самого. Да, покупателя на свой товар. Того, что пройдётся вдоль длинного ряда тысяч таких же как и ты - демонстрантов - и укажет на самый свежий, самый вкусный кусок твоей плоти. Знаешь, цена тебя обрадует. Мораль тем временем застряла в цепких объятиях меркантильной твари.
Вывески зазывают незнающих в места концентрации людских пороков. Или пророков. Знаешь, кому ты верен?
За песочно-желтым слоем пыли немытого окна во весь рост дома напротив проглядываются силуэты, пребывавшие в движении всё то время, что я наблюдал за ними. Не осознавая до конца суть их передвижений - просто взирал на картину в целом. Явно прочитываются мотивы Босха.
Одна из этих вывесок горела неоном прямо в неокрепший разум 15-летнего меня. 365 дней, 12 месяцев, день за днём та же вывеска, то же освещение, тот же смрад. Хотя сегодня с прошлым собой я бы поспорил. Менялся маршрут - я мог себе это позволить. Сегодня по людной улице сквозь толпы людей, ряды магазинов, а завтра - проулок с перекосившейся архитектурой домов, стоящих друг на друге. Спустя год такой жизни - больше не смрад, а запах самостоятельного выбора? Ебанутые аналогии.
«Кальдрон» горит неоном 24 часа в сутки, потому что этот переулок не знает света, как и район, к которому он относится. Вы хотели революцию? Хотели свободу? Получите. Каждый сам за себя.
Любой последующий вдох может стать последним, если ты не знаешь, кому он посвящён. Дай себе секунду, чтобы расслабиться - соберёшься уже не скоро. Даже когда тело не принадлежит тебе - разум должен оставаться верным, а иначе ты заведомо мёртв.
Первая, вторая, пятая.
Пятая.
Пятой будет достаточно, как может показаться, но даже выкурив восьмую - не вывозишь реальность. Насчитал уже третью, разглядывая всё те же силуэты в окне.
«sî». 4 км удовлетворений: всего, что может предложить тебе пережившая своё" второе пришествие" страна. Вонь канализационных стоков прямо под ногами, тела гниющих домашних (домашних ли?) животных, охотно протаптываемые ползущими мимо людьми. Их подобием. Кого здесь волнует "жизнь"?
За руку берёшь самого юного из ныне представленных здесь. Гладишь его запястья в немом жесте вседозволенности, не спрашиваешь разрешения, утверждаешь. Ответный трепет ресниц говорит за себя больше, чем если бы были использованы слова. "Лучше бы были слова", – пролетевшая мысль в голове того самого парня, что нем. Будучи безмолвным, ему казалось, будто вся сила, власть заключены в слове. Что способно оно безоговорочно защитить слабого, поставить на место разыгравшегося, защитить сломленного. Отталкиваемся от точки собственных дефектов, что, при их отсутствии, даровали бы нам прекрасную жизнь(теория).
И каждый новый покупатель с тобой нежен, чуток и ласков. Он знает, куда давить – знает, где именно просверлить, чтобы порода оказалась податливее инструменту искусного мастера.
Каждый новый обещает тебе деньги (положенные за время, проведенное с тобой), покровительство, защиту, поддержку. Каждый новый использует всё более изощренные методы для достижения собственных целей. Позволь ему.
Он позволял. Продолжает позволять. По другому возможно? Есть жизнь вне собственного тела? Можно не принадлежать собственной оболочке?
Каждому новому ты мысленно обещаешь, что он и твой последний. Каждый последующий твои обещания самому же себе превращает в пепел и пускает по той самой зловонной канализации под ногами.
"Я обещал себе и сегодня", – говоришь ты про себя, смотря же в это время в суженные глаза напротив. "Я обещал", – тихий шепот перед собой; очнись. "Провалился".
Ты тоже достоин ответного шёпота, как считает твой сегодняшний покупатель. «u'r mine» – шепчет, а ты всё пытаешься повторить в своей голове. Цепляешься, как за что-то действительно имеющее значение. Представляешь безграничные вселенные, что ждут тебя в твоём следующем возрождении, тянешь образы вплоть до прикосновения к собственному телу. Видеоряд собран более 5 лет назад, прокручивается раз на дню минимум, никогда не прерывается. Играет вплоть до последнего акта. В своей следующей я не хотел бы говорить. В своей следующей я не хотел бы рождаться. Передать бы все свои не растраченные жизни тем, кто действительно влюблён в жизнь.
В конце акта он даже умудряется накрыть тебя лежащим на полу одеялом тёмно-коричневого цвета, как жест мимолётной заботы. Укутавшись посильнее, обняв собственные замёрзшие конечности, шепчешь и шепчешь, и молишь о смерти, как акт избавления. Ты достоин ответного шёпота от Жизни, что будто даже не скрываясь, не таясь, кричит во все гланды "u'r mine".
Ты не согласен, ты бунтуешь, но ты этот спор не вывезешь. Реальность тебе не перекричать.
