Синдром отличницы [18+]

Пролог

Из просторной, роскошно обставленной комнаты раздавался детский плач. Всхлипы становились все тише и тише, будто что-то угасало. И, кажется, это было звучание умирающих амбиций, которое несло в себе ещё и полное соответствие идеалу.

Девочка сидела напротив окна, обняв себя руками и топя свои мечты в океане одиночества и желаний родителей.

— Анна, ты еще слишком юна, поэтому позволь нам самим планировать твою жизнь. Ты рождена, чтобы стать танцовщицей. Твоя грация! Знаешь, сколько таких, как ты, Анна?

Девочка подняла взгляд на свою мать, стоявшую рядом. Она говорила громко, всплескивала руками, наклонившись к своей дочери.

— Не знаю, — прошептала девочка.

— Одна на миллион. Господь одарил тебя таким талантом!

— Мама... — тихий шёпот сорвался с губ Анны, так и не закончив фразу из-за гневного взгляда Миссис Кольб.

— Ты обязана ходить на танцы и дальше, не смотря на боль. Когда станешь чуть старше — поймёшь нас. Мы желаем тебе лишь добра, дочь. Ты станешь великой.

Анна лишь ещё больше разряжалась рыданиями, смотря вниз, на балетки матери, но из-за слез все расплывалось перед глазами. Женщина, одетая в лёгкий летний сарафан, скрестила руки на груди, не желая даже поднять и успокоить свою дочь.

— Приводи себя в порядок. Через двадцать минут тебе надо уже быть на репетиции.

— У меня болит нога, — тихо сказала девочка, потирая ушибленную коленку.

— Анна! Ну, что за ребенок! Какой кошмар! Мы совсем разбаловали тебя! Быстро, быстро, иди к себе в гардеробную! Пуанты я положу сама. А то получится, как в прошлый раз - забудешь их, будто случайно, — пригрозила женщина и Анна встала с пола, словно была ее ручным питомцем.

Маме плевать на боль.

Маме плевать на улыбку собственной дочери.

Маме важен контроль.

Маленькая девочка, которая не поведала и половины жизни, обязана была своим родителям своим здоровьем. Не только физическим, но и ментальным. Однако, так считали только мама, а отец лишь сжимал губы, показывая всем своим видом, что абсолютно солидарен со своей женой.

Анна терпела боль. С пяти лет ей пришлось страдать. Но кто хотел замечать её страдания?

— Ты не имеешь права оборачиваться назад. У тебя целое будущее, и в твоих интересах, чтобы не пропускать занятия и не плакаться каждый раз нам. Мы этого не одобряем. Ты сама это прекрасно знаешь. Будь добра соответствовать своим родителям.

Глаза Анны неприятно щипало, но та быстро стала утирать слезы, медленно кивая и глядя вниз.

— Выпрями спину, — грозно сказала Миссис Кольб. — и умойся.

Выпрями спину! Встань ровно! Не чавкай! Не смотри мультики! Не общайся с детьми с улицы!

Сколько ограничений Анна могла еще получать? Маленький ребенок, не знающий радости. Кажется, она только и жила мечтами. Проезжая на маминой дорогой машине несколько километров, соединяющих дом с балетной школой, Анна часто разглядывала людей. Другие. Они были другими.

В Нью-Йорке - городе талантов и звезд, зажигающих себя самостоятельно всегда было множество танцоров. И особое место в сердце девочке занимали уличные танцоры, выступающие на набережных под едва слышный аккомпанемент. Миссис Кольб запрещала смотреть на них своей дочери, называя уличных танцоров "отродьем" и "ничтожеством". Вскоре так начала считать и сама Анна, но все равно смотрела на ребят, следила за каждым движением.

В этом и заключалась её искусство — наблюдать за чужими жизнями людей, у которых нет как таковых запретов. Наблюдатель. И всю жизнь ей суждено было только наблюдать, так как родители держали своего единственного ребёнка в золотой клетке, считая, что это их личный попугай, которого, казалось, даже не готовили к свободе.

И с тех времен Анна Кольб, ещё одна потерянная душа Нью-Йорка, стала воистину совершенной девушкой для своих родителей.

Но не для себя.

Её жизнь — сплошной идеал. А танцы — центр вселенной