Без безразличия

27. Врасплох

Гермиона находилась в приятном смятении. Сама удивлялась, как набралась смелости прийти к Люциусу и предложить ему близость (может, зелье Луны сработало?). А как он легко принял её, с порога поделившись важными новостями… В любом случае, одно было ясно наверняка: ничто не обрадовало бы Гермиону сильнее, чем те расчёты, что подготовил Люциус. Пусть и с посторонней помощью, пусть в тайне, но совершенно точно для неё.

Для протокола: изначально Гермиона вовсе не собиралась мириться с Люциусом. Да что там, она не считала, что между ними вообще была какая-то ссора. Разве можно поругаться с человеком, с которым тебя не связывает ничего настоящего? Ничего, если не считать регулярной порочной связи (которую к лету всё равно пришлось бы оборвать) и одной идиллической недели во время рождественских каникул… Ничего?

Нет, слово «ничего» здесь совершенно не к месту. Более того, их с Люциусом давно уже связывал не только интим и не только совместный отдых, но и что-то совсем-совсем реальное. Самой себе Гермиона давно призналась, что влюблена в Люциуса. Но что любит его, озвучила впервые. Ждала, что он быстро переведёт тему, так, что она и сама забудет о своих словах (это было одним из самых раздражающих его умений — чёртова дипломатия!), или что тактично скажет что-то вроде «спасибо». Но Люциус ответил взаимностью. Он тоже любил её. Любит её — в настоящем времени.

Думала ли Гермиона, что будет настолько счастлива, услышав подобное признание от Люциуса Малфоя каких-то пару дней назад? Определённо, нет. Считала ли она, что сама скажет ему что-то в этом духе? Тоже нет. Жалела ли Гермиона, что поступила необдуманно, сходу заговорив о том, что хочет переспать с Люциусом, пусть и оговорившись, что это «в последний раз»? Нет.

Гермиона ничего не стала бы менять. Несмотря на то, что Люциус, очевидно, и без того нашёл бы способ поговорить с ней и рассказать о своей находке. Ведь во время каникул это не составило бы труда, любой из преподавателей мог запросто прийти в гостиную любого факультета. И никто бы ничего не заподозрил, просто потому что некому было подсматривать и подслушивать. Но раз Гермиона пришла сама, то и её заявление о любви и о том, что она скучала, звучали куда убедительнее, весомее. Да, ей было важно, чтобы Люциус понимал: она с ним честна. Потому что тут слишком просто было перепутать необъятную благодарность с настоящей привязанностью. А Гермиона знала: у неё есть и то, и другое.