we aren't bulletproof

chapter 8

— Ты жив?

Первый вопрос Чонгука, обращенный к Югему. Самый важный для него вопрос, тот, которым он задавался все это время, тот, в который он практически утратил веру. В неверии, именно он непроизвольно вылетел из дрожащих чонгуковых губ. До сих пор не верится. Он кажется призраком, пришедшим, чтобы поиздеваться над его скорбью.

Чонгук не видит, но слышит вздох Тэхена. Наверняка думает, что тупее и очевиднее вопроса не придумаешь. Но разве сейчас это имеет значение?

— Да, — слышится сверху в ответ, и Ким выдыхает негромкое «блять», а у Чонгука камень с души упал. Огромный, тяжелый, давящий камень, который будто бы легкие открыл, новые пути для доступа кислорода. — Чонгук-хен, что там случилось? Ты в порядке? — спрашивает Югем, пытаясь скрыть волнение в голосе. Но как скрыть это, зачем вообще скрывать? Ведь Чон сам волнуется не меньше.

Гук шмыгает носом, утерев рукавом слезы, текущие из глаз ручьем. Вопрос Югема слегка приводит в чувство. Рядом Тэхен, которому нужна помощь, вокруг мертвецы и трупная вонь, от которой хочется скорее вырваться.

А еще Югем.

Югем, Югем, Югем.

Чонгука Югем. Младший братик, самый лучший друг. Он, никто другой.

Чон жмурится на миг и вздыхает, пытаясь взять себя в руки. Он крепче прижимает Тэхена, боясь выпустить его из рук. Старший все слабее.

— Гем, — начинает Гук, и сглатывает тяжелый ком, замолчав на миг, не веря, что снова озвучивает это имя его обладателю, — помоги вытащить нас. Тут хен, он ранен.

— Хорошо, да, сейчас, — торопливо отвечает Югем.

Спустя десять минут им удается выбраться из подвала. Высокие стеллажи, к счастью, сохранившие свою прочность, послужили лестницей. Чонгук крепко удерживал Тэхена, помогая взобраться вверх. Было тяжело, но для Чона было важным, чтобы старший ощущал меньше боли при движении, поэтому не торопил его, бережно поддерживая за талию, затем за поясницу и за ноги. Сверху выбраться помог Югем, протягивающий обе руки. Когда Тэхен без происшествий оказался сверху, Чонгук быстро полез следом, благодаря высшие силы за то, что все наконец-то закончилось.

Югем совсем близко, но его все равно едва видно. Он протягивает руку Чону, а тот до сих пор не верит, что это правда. Какая-то дичь, которой нет адекватного и убедительного объяснения. Чонгук несколько секунд смотрит на протянутую ладонь, а сердце с новой силой зашлось в бешеном, почти болезненном ритме. Он протягивает свою руку в ответ и крепко хватается за югемову. Так, словно она — единственное спасение, последнее, что осталось в его жизни и что никак, ни в коем случае упустить нельзя. Но ведь это рука его друга, его младшего братика, со смертью которого он почти смирился, о котором он каждую ночь, перед тем, как заснуть, думал, вспоминая все их совместные яркие и не яркие моменты, от которых в груди щемило, провоцируя слезы.

Друг, которого он похоронил вместе с семьей.

Югем с не меньшей силой сжимает руку Чона в ответ и тянет на себя, помогая ему выбраться. Чонгуку хочется кричать, орать во все горло — словами не выразить того, что он чувствует в этот момент. Ощущение теплой и довольно сильной руки друга лишает ясного мышления, а неверие все никак не улетучится. Это слишком устойчивая и реалистичная галлюцинация, слишком жестокая.

Слишком бессердечно, слишком.

Но Югем не пропадает, не исчезает, когда Гук наконец выбирается наверх и стоит в паре шагов от него. Руки все еще крепко сжаты, пальцы чуть ли не срослись друг с другом, будто так было всегда, будто так и должно быть. Никто не говорит ничего. Сейчас достаточно лишь этого касания. Все говорится без слов. Они нахрен не нужны.

Чонгук внезапно подается вперед и прижимается к высокой фигуре друга. Они крепко-крепко обнимают друг друга, выливая в объятие всю боль, которая так долго съедала изнутри, и вместе с этим переполняющую радость, фейерверком вспыхнувшую в груди от встречи, которую никто из них уже никогда не ждал. Чонгука больше не окутывают сомнения и страхи, он знает и верит — Югем настоящий и живой. Живее всех живых, живее самого Гука. Чон собственной грудью ощущает сумасшедшее сердцебиение младшего, точно такое же, как и его собственное ощущает Югем.

Это Ким Югем, тот самый Ким Югем, который доставал своими уроками и болтовней о так и не наступившем экзамене, который в любое время суток мог заявиться к нему домой с пакетом сладостей и дисками на приставку. Чонгук, чувствительный к запахам, улавливает родное во младшем. Едва уловимое, но несмотря ни на что, сохранившееся. Уткнувшись носом в теплое плечо Гема, он невольно втягивает его аромат, и его словно отбрасывает назад в прошлое. Больно, чертовски больно и безумно радостно, безумно хорошо вместе. Все эмоции смешались между собой, затуманивая голову. Чон не знает, как долго они так стоят, прижимая друг друга друг к другу, убеждаясь в реальности и охотно принимая ее.

Тэхен сидит у стеллажа, пытаясь ровно дышать и прижимая руку к ране. Вопросов не возникает, ведь ясно, что этот неожиданный незнакомец совсем не незнакомец для Гука. Ким, которому сейчас абсолютно без разницы на все, молчит, позволяя двум друзьям нарадоваться друг другом. Он закатывает глаза и прикрывает отяжелевшие веки.

— Геми, — с неожиданной нежностью выдыхает Чонгук, неохотно отстранившись от друга. — Я... — он облизывает пересохшие губы, тяжело сглатывает, и продолжает: — Я просто не знаю, что сказать. Это правда ты... — глазами огромными смотрит на лицо младшего Кима, чуть подняв голову.

«Кажется, он подрос» — думается Чонгуку. Живет и растет вопреки умирающему миру. Как те цветы, что осыпали собою лес, в котором они бродили с Тэхеном.

— Хен, я т-так рад, т-так счастлив, что нашел тебя, — заикаясь от волнения, отвечает Югем, таращась в ответ сверкающими карими глазами.

Чонгук расплывается в ярчайшей улыбке и вновь обнимает друга, по-братски хлопнув его по спине, но на этот раз быстро отлипает. Очень неохотно, но сейчас не время и не место, чтобы нарадоваться младшему как следует. Он отходит от друга и приседает возле Тэхена, аккуратно приложив ладонь к его коленке. Волнение все же никуда не девается. Наоборот, чем дольше они находятся здесь, тем оно сильнее.

— Его нужно быстро увезти отсюда и обработать рану, — сообщает обеспокоено Чонгук, глянув на Югема. Друг в порядке, он рядом, и это лучшее, что может быть, но Тэхену все еще нужна помощь.

— А кто он, Гук-хен? — спросил Югем, кивнув и накинув на плечо рюкзак.

— Это мой хен. Ким Тэхен, — сказал Гук, помогая Тэхену встать. Он снова бережно прижал его к себе, помогая идти. — Хен, это мой лучший друг Ким Югем, — представил он, еле сдерживая в голосе радостные нотки.

— Класс, чертовски рад познакомиться, — совсем не выразительно съязвил Тэхен слабым и охрипшим голосом, слегка сморщив нос. Не лучший момент для знакомства. — Катана, Чонгук, — он указал пальцем куда-то на землю. Чон кивнул и попросил Югема взять его рюкзак, оставшийся лежать меж стеллажей, и тэхенову родную катану, а сам повел старшего к выходу из проклятого супермаркета.

— Рюкзак твоего отца, — с теплотой в голосе говорит Югем, перекинув его через другое плечо и держа в руке катану.

Они наконец покинули разрушающееся здание, идя через скопление оставленных на широкой дороге машин.

— Да, без него никак, — ответил Гук, улыбнувшись как-то грустно.