we aren't bulletproof

chapter 17

Длинная дорога впереди освещается одной тусклой разбитой фарой. По обе стороны от дороги — почти лишившиеся пышной листвы деревья, обнажающие свои жуткие скрюченные ветки. Впереди ходячий, внезапно оказавшийся посреди дороги, смотрящий мертвым пустым взглядом прямо в глаза. Он плетется навстречу, протягивает свои костлявые пальцы вперед, но упускает. Машина пролетает мимо, оставляя мертвеца позади.

Тихий рев мотора как никогда приятен. Он успокаивает напряженные нервы и напоминает то время, когда все было хорошо. Чонгук почти забыл, как оно, без мертвецов и одичавших людей, готовых голыми руками разорвать, подобно ходячим. Есть ли теперь люди вообще? Чонгук думал, что есть, когда смотрел на Шугу, готового пойти на все ради продовольствия и оружия, ради защиты своих диких псов, таких, как Чимин. Но какой ценой все это добывалось? Гук прикрывает на секунду тяжелые веки, чувствуя, как по рукам течет что-то теплое и вязкое. В нос бьет резкий запах металла, вгрызается в каждую частичку тела, голову заполняют образы, связанные одной ключевой деталью — багровые брызги и глаза, полные ужаса и страха. Крики, мольба о пощаде... И вот она, цена.

Чонгук сжимает руль крепче и упрямо смотрит вперед, пытаясь отогнать неприятные мысли, что так не вовремя влезли в голову. Сейчас не время быть съеденным проснувшейся совестью, не время анализировать то дерьмо, которому не найти оправдания. Рядом все еще без сознания лежит Тэхен, нуждающийся в защите и помощи — тот, о ком нужно думать в первую очередь, остальное не имеет значения.

Хотелось бы представить, что это поездка в прекрасное место, где можно отдохнуть от быта и почувствовать себя свободным, счастливым. Хотелось бы думать, что Тэхен в порядке, что просто спит, уставший из-за длинного пути, решил вздремнуть, чтобы затем проснуться с расслабленной улыбкой на выспавшемся лице, адресованной именно ему, Чонгуку; получить в ответ такую же теплую и родную... Хотелось бы притвориться, что это лишь поездка в выходные дни, а не побег в поисках безопасного места, которого, вероятно, больше нет нигде. Все это лишь красивая ложь ради успокоения раненых душ, мечтающих забыться. Реальность не позволит сбежать в мир грез, схватит за ноги и утянет за собой, скует цепями, навсегда привязав к себе. Мечтать теперь болезненно.

Ночь все не кончается, как и бесконечная дорога, ведущая прочь от проклятого Тэгу. В сторону столицы. Наверное, так лучше. Возможно, в Сеуле и есть безопасное место. Не мог мир пасть окончательно, не мог так позорно сдаться смерти, не поборовшись. Сеул — центр, в котором наверняка есть базы для выживших. Остается лишь надеяться, что все это правда. Проверить стоит. Ради Тэхена. Другого выбора просто нет.

Тихий стон нарушает ровный шум двигателя. Чонгук сразу же напрягается, вцепляясь пальцами в кожаный руль крепче. Большие карие глаза глядят в полной растерянности. Чон на секунду застывает, теряясь, и машину ведет в бок.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Гук, быстро выпрямив джип и пытаясь не отвлекаться от дороги. Глупый вопрос, учитывая то, что произошло, но это первое, что вылетело из губ, волнение о состоянии Тэхена никуда не делось.

— Откуда ты... — хрипит едва слышно Тэхен, прикрывая глаза. Слабость все еще сильная. Тело тяжелое и неподъемное. Он с трудом сглатывает, болезненно хмурясь. В горле сухо и горько, тело пробирают ледяные мурашки несмотря на плед, которым укрыл Чонгук.

— Тебе надо поесть и выпить таблетки, — говорит Чон, кидая короткий взгляд на Кима. — Сейчас тормозну где-нибудь, — бубнит он себе под нос, заинтересованно рассматривая местность и ища место для остановки.

— Откуда ты взялся, Чонгук? — спрашивает Тэхен, вкладывая в полноценный вопрос максимум сил. — Что было? — он внимательно глядит на сосредоточенное лицо напротив, ищет ответы в выражении, но Чонгук отлично играет заинтересованность в поисках места.

— Сюрприз, Тэхен-и, я тоже очень скучал по тебе, — отвечает Гук наконец, приподнимая уголки губ и заглядывая в непонимающие глаза Тэ. — Разве ты не рад видеть меня?

Тэхен прикрывает тяжелые веки, вздыхая и злясь на собственную слабость, что не дает врезать все такому же неизменному Чон Чонгуку, который взялся не пойми откуда, да еще и везет неизвестно куда. У Тэхена в голове каша, вязкая и липкая, не позволяющая нормально мыслить и оценить ситуацию, так еще и Чон, строящий из себя идиота, каким и является, в принципе.

— Куда мы едем? — спрашивает Тэхен, игнорируя вопрос.

— Подальше от Тэгу, — тихо отвечает Чон, плавно тормозя джип под большим деревом в каком-то неизвестном поселении. Он развернулся к Тэхену лицом, все еще сжимая пальцами руль. — Как твое плечо? — спрашивает Гук, перегнувшись к заднему сидению и достав рюкзак. — Ты много крови потерял, нужно наверстывать.

— Как ты нашел меня? — Тэхен следит за копошением Гука в рюкзаке, замечая, как нервно тот покусывает свою нижнюю губу.

— Случайно, — коротко отвечает Чонгук, пожимая плечами и не смотря на Тэхена.

— Либо ты слишком глупый, либо думаешь, что глупый я, — Ким вздыхает, закрывая глаза.

— Ты помнишь, что было? — осторожно спрашивает Гук, совершенно не желая вспоминать то, что было в камере. Внутри сразу же начинает ерзать мерзкий комок злости, притихший лишь на время.

Тэхен резко поднимает глаза, вцепляясь взглядом дикого раненого зверя в Чонгука. Нижняя губа мелко подрагивает. Он помнит все. Помнит голос демона, что засел под черепной коробкой и завладел каждой частичкой разума, помнит его обжигающие и разъедающие кожу прикосновения, помнит боль, которую он так легко и с наслаждением причинял, смеясь как безумный. Хотелось бы не помнить. Умереть.

Чонгуку больно видеть такого Тэхена. Его потерянный пустой взгляд дает ответ на вопрос без всяких слов. Большие шоколадные глаза блестят в тусклом свете. Ким и слова вымолвить не может, словно все тело парализовало. Воспоминания о последних событиях крепко схватились за сознание, окутали собой все, почти душат. Напротив — обеспокоенный взгляд Чонгука, но почему-то ядовитый оскал Чимина, и глаза, полные ненависти и радости от тэхеновой боли. Теплая рука ложится на холодную ладонь, и Тэхена словно током бьет. Он слишком резко вздрагивает, отчего боль в плече сразу же дает о себе знать. Он смотрит испуганно и недоверчиво, спешно прячет ладошку под плед и с трудом сглатывает болезненный ком, что застрял в горле и не дает свободно дышать.

— Черт, блять. Прости, Тэ... — шепчет Чонгук виновато, закусывая губу и мысленно ругая себя за лишнее и необдуманное действие. Так глупо и неправильно в данной ситуации. Он отворачивается к окну, глядя на туман, что медленно и плавно ложится на землю, окутывая своим сырым одеялом.

Тэхену нужно время, нужно дать успокоиться и хоть частично прийти в себя после случившегося, которое оставило свой глубокий и нескрываемый ничем след на израненной душе. Чонгук готов ждать сколько угодно, лишь бы ему стало лучше, лишь бы вернулся тот Тэхен, от которого сейчас лишь оболочка, призрак. Он тихо вздыхает и откидывается на сиденье, прикрывая глаза. В голове пустота, сон стремительно накатывает, а ведь ехать еще долго. Останавливаться и задерживаться нельзя. Нужно катить подальше и найти место, где Тэхен будет в безопасности.

Что-то упирается в плечо, и Гук резко распахивает глаза, видя перед собой каштаново-красную макушку, уткнувшуюся в предплечье. Тэхен беззвучно всхлипывает, вытащив руку из-под пледа и ища чонгукову. Гук чувствует, как намокает ткань толстовки. Он поднимает ладонь с колена, помогая Киму ее найти. Тэхен так крепко, насколько способен, сжимает теплую руку и сплетает пальцы, прижимая к себе и утыкаясь лицом в грудь Чонгука.

Он сдается. Боль окончательно заполняет тело и душу, она, кажется, бесконечна. Тэхен хочет умереть, забыться, не знать всего, что есть в его голове. Спасения нет, но есть Чонгук, взявшийся неизвестно откуда, но... он чертовски нужный. Он — маленькая лодочка в огромном бушующем океане, он — что-то, напоминающее спасение, но Тэхен не уверен. Не уверен ни в чем. Он сжимает руку Чонгука и пытается успокоиться под его ровное сердцебиение, надеясь хоть так найти свое жалкое спасение в маленькой лодке, что запросто может разбиться о гигантские волны и уйти ко дну. Но она — все, что у Тэхена есть.