Thirty Days

Пролог

***

Нью-Йорк — это крупнейший город США, мировая столица больших возможностей и воплощений ваших заветных желаний в реальность. Этот город никогда не спит. Днем это мирный мегаполис, полный офисных работников, которые выходят из застекленных высоток попить кофейку в Starbucks через дорогу. Но как только солнце заходит за горизонт, оставляя улицы в тени, он загорается яркими неоновыми огнями, пробуждая ночных бабочек и опасных мафиози.
Здесь вслед за старой Toyota проезжает новенькая Lamborghini, и пока бизнесмен в белой рубашке доедает уже свой второй десерт за двадцать баксов, бездомный бродяга только ищет свою порцию в мусорном баке. Это город контрастов.
Тридцать процентов населения Нью-Йорка – люди, родившиеся за приделами США. Неудивительно. Этот город так и манит своими многообещающими байками о красивой жизни. Каждый, кто приезжает сюда, хочет получить престижную работу, снять квартиру где-нибудь в сердце города, а лучше вообще перебраться в самый роскошный район, при упоминании которого в голове всплывают сцены из сериалов про богатых детишек, купающихся в самых сливках. Здесь почти каждый пятый — студент, приехавший откуда-то извне. Иногда подойдешь, спросишь, откуда человек родом, а ты понятия не имеешь, где находится это государство и есть ли оно вообще на карте. Впрочем, это уже привычное дело для юных дарований, собравшихся покорить этот чокнутый мегаполис. Это их сокровенная мечта, и, добиваясь цели, они порой попадают в неприятные ситуации. Стипендия студента – гроши, это все знают. Но красивой жизни хочется каждому, поэтому кто-то подрабатывает в клубе, танцуя в приват комнатах для папочек, а кто-то не снимает с плеч фотоаппарат, щелкая знаменитостей в неловком положении. И этот кто–то Гарри Эдвард Стайлс.

США, Нью-Йорк.
Дом парней.

И еще одна пара рубашек летит на пол из рук фыркающего на собственное же отражение парня. Время поджимает, что, впрочем, никого не удивляет. Это стало неотъемлемым ритуалом для него: листать ленту Instagram, переваливаясь с живота на спину, потом со спины на живот в течение получаса, а затем с криком собираться, бросаясь всем, что только попадается под руки.

— Куда ты так торопишься? — откидывая лэптоп в сторону, спрашивает голубоглазый блондин. Он уставился на красующегося у зеркала друга, который не мог определиться, на какую же сторону зачесать свои непослушные, но такие милые кудряшки.

— В инстаграме глянешь, — с завораживающей улыбкой на лице, отвечает Гарри. Он смотрит на время, и закатывает глаза. Как всегда, имеется шанс опоздать, — А где... ты не видел? — бегает глазами по небольшой комнате, ища что-то, — Ах, вот же! — он переступает через Найла, чтобы взять фотоаппарат, но спотыкается и с грохотом падет на пол.

Раздается громкий хохот. Вполне обыденная ситуация, ведь Стайлс, словно с другой планеты, совершенно не приспособлен к земной гравитации, поэтому упасть практически на ровном месте для него не составляло особого труда.

— Хазз, — блондин, смеясь, протягивает руку своему павшему приятелю, — ты в порядке?

— Абсолютно, — все с той же улыбкой на лице протягивает Гарри. Он поднимается с помощью Найла, поправляет рубашку, съехавший ремень и вешает на шею большую зеркалку.

Парень, снова посмотрев на часы, тронулся с места. Нет, это никогда не закончится. Он, зная, что уже опаздывает, продолжает отвлекаться на мелочи, которые попросту занимают у него время.

— Эй, — Найл оттягивает на себя друга, а тот тычет пальцем на часы, набирая воздух в легкие, чтобы как следует закричать ему в ответ, — Когда ты вернешься?

— Ох, черт, — Гарри ударяет себя ладонью по лбу, — Найлер, прости. Я забыл, что оставляю тебя совсем одного.

— А где наша влюбленная парочка? — блондин опирается плечом об косяк, наблюдая, как его неторопливый приятель выбирает между элегантными туфлями и удобными кедами, — Я видел недавно одного из них.

— Не знаю, Найл. Не знаю... Лиам точно на тренировке, а Зейн... — он с трудом влезает в кед, — Не знаю. Либо они вместе, либо он снова тусуется с каким-то другом, — последний рывок, и он уже завязывает шнурки в крошечный бантик.

— Ясно, — печально вздыхает Найл.