Пользователь не в сети

Глава 19

      Кабинет следователя, вопреки ее опасениям, оказался светлым и просторным, кресло, в котором она сидела — мягким и удобным. На столе для нее стояли приготовленными две бутылки воды и тарелочка с печеньем. Никто не собирался светить ей настольной лампой в лицо во время допроса, выпытывая показания. Настольной лампы тут в принципе не было.
      С ней беседовал мужчина средних лет, обладающий весьма приятной наружностью и низким успокаивающим голосом. После каждого неловкого вопроса он ей ободряюще улыбался, прося прощения за эту нелегкую процедуру. Мама сидела рядом, крепко сжимая руку Маринетт, сама же девушка чувствовала себя на удивление спокойной. Она тихо и не спеша вела рассказ, будто бы все это случилось не с ней. Будто бы это ее совсем не касалось.
      — Кхм, Маринетт, — следователь прокашлялся. Его голос несколько охрип из-за долгой беседы. — Вы говорите, что не знаете этого человека?
      — Я не могла разглядеть его лицо, — в который раз повторила Дюпэн-Чен. И когда они уже поймут? Это только в кино жертвы запоминают все до мельчайших деталей, включая количество веснушек на правой щеке и родинку справа от нижней стороны пупка. — Он был в маске... И вообще, было темно. Не говоря уже от том, что я себя-то не помнила от страха.
      Сабин нежно погладила дочь по тыльной стороне руки. Маринетт коротко хихикнула, не сдержавшись от внезапной щекотки.
      — То есть вы не исключаете возможности, что можете быть с ним знакомы?
      Девушка призадумалась. Чтобы от нее отстали, нужно было четко ответить: «Исключаю». Но услужливое сознание тут же подкидывало воспоминание о том, как она удивилась, услышав голос мужчины. Но вот где она могла слышать его ранее, Маринетт, как ни старалась, вспомнить не могла. Это было странно. Не то, чтобы она совсем не жаловалась на провалы в памяти, но когда столь очевидная мысль ускользает от тебя, становится неприятно. Вечное зудящее чувство в районе затылке, призывающее докопаться до истины, ведь она так чертовски, соблазнительно близка. Увы, все впустую. Этот стеллаж был оставлен мозгом до лучших времен. Значит, она пока не готова вспомнить.
      Осознав, что сидит молча уже с минуту, Маринетт встрепенулась. Наверняка, это выглядело со стороны супер-подозрительно. Следователь догадался о ее сомнениях.
      — Вероятно, не исключаю, — вдохнув в легкие побольше воздуха, ответила девушка. — И что с того? Вы же в любом случае найдете этого ублюдка?
      Мужчина рассмеялся, очарованный ее излишней прямолинейностью.
      — Вероятно, найдем, — в той же манере ответил ей он. — Но чем больше вы нам расскажете — тем быстрее будет продвигаться следствие.
      Маринетт хотела съязвить, но удержалась. Негоже хамить защитнику правопорядка во время исполнения его служебных обязанностей.
      — Почему вас так интересует, знаю ли я этого человека? — она недовольно заерзала на месте, высвобождая свою руку из маминой. — Я слышу этот вопрос уже раз третий... нет, даже четвертый. Вы не ведете записей?
      — Маринетт, не переживайте, это всего лишь установленная процедура. Правило, — голос следователя звучал практически убедительно, вот только она не поверила ему ни на мгновение. — Есть вещи, которые мы не можем обойти стороной.
      — Как, например, предполагаемая связь недавнего покушения с моим похищением семь лет назад? — не выдержав, Маринетт вскочила с места. — Полиция считает что...
      — Я считаю, — поправил ее мужчина. — Это всего лишь версия, не более того. Расследование только началось, мы прорабатываем каждую деталь. Вам не за чем волноваться.
      — Мне есть, из-за чего волноваться, — от былой безмятежной расслабленности не осталось и следа. — Нам сказали, что тот маньяк мертв. Все. Точка. Но, если он мертв, скажите, зачем заново поднимать эту тему?
      Следователь недовольно скривился и закрыл тетрадь, в которой делал заметки. Показал знак помощнику, чтобы тот отключил камеру, на которую велась запись дачи показаний.
      — Маринетт, в свое время вам не посчастливилось стать жертвой ужасного преступления, в котором был замешан не один человек. Судя по собранным данным, в том числе, и по предоставленным вами перепискам с преступником, его действия угрожают снова не только вам. Преступления такого масштаба... не так часто случаются в нашем развитом обществе. Не смейтесь, поверьте, работа в полиции — это не сюжет для детектива. Обычно. Но конкретно вы становитесь снова эпицентром крупного преступления. Некоторые верят в мистицизм и все такое прочее, но я не отношу себя к таким людям. По моему мнению, это странно, что уже второй сумасшедший маньяк решил выбрать вас в качестве своей цели. Вам так не кажется?
      — Нет, — Маринетт покачала головой. — Нет!
      Растерянность читалась в ее глазах. Это никак не могло быть связано. Тот ублюдок умер, он больше не могу ее достать. Бражник — это просто чокнутый гик, хейтер, который преследует ее из-за того, что его бесит Леди, известный блогер на тэмблере. Может, ему просто не понравился какой-нибудь скандальный пост, или что-то в подобном роде.
Он — не маньяк, насилующий маленьких девочек и издевающийся над ними ради собственного удовольствия.
      — Вы неправы, — дрогнувшим голосом добавила она, поворачиваясь в сторону выхода. — Этого не может быть.
      Она выбежала на улицу, минуя сотрудников полиции и охрану. Воздух, ей нужен был свежий воздух. Давно забытые приступы как будто бы возобновились с тем, как кто-то снова упомянул этот случай. А она-то, глупая, думала, что с этим уже покончено.
Семь лет назад ее нашли слоняющейся одной по улицам Парижа в одной лишь грязной мужской рубашке. Маринетт не помнила, что было до, как она оказалась на улице в таком состоянии. Воспоминания стали возвращаться чуть позже, когда первый шок прошел. Расплывчатые, туманные образы всплывали в сознании и вызывали мелкую дрожь.       Просыпаясь, Дюпэн-Чен понимала, что во время сна ногтями царапала себя до крови, будто пытаясь содрать с себя кожу. Будто бы пытаясь прогнать ощущения его касаний. Боль его ударов. О, да, особенно боль преследовала ее еще долго. Зажитые раны горели во сне, даже после того, как ее выписали из больницы. На абсолютно гладкой коже, где не осталось даже шрама (что было само по себе удивительно), будто бы сново разрывалась рана от нового удара плетью.
      Она не помнила ни его лица, ни как ей удалось сбежать, ни где ее держали. В видениях Маринетт видела и других девочек — своих ровесниц, тоже жертв того маньяка. Кого-то нашли, кого-то — нет. Страшное время, оставившее за собой впечатление, будто бы это все произошло не с ней.
      Не хотелось бы возвращаться туда.
      Сабин, уладив все формальности, вышла из отделения полиции вслед за дочерью.
      — Милая, с тобой все в порядке? — она притянула Маринетт к себе, нежно поглаживая ее по голове. — Тс, успокойся. Все закончилось.
      — Он же мертв, мам? Правда же? — девушка шмыгнула носом, пряча лицо в меховом воротнике на зимнем пальто матери.
      — Конечно. Иначе и быть не может, — Сабин натянула на Маринетт капюшон и подтолкнула ее в сторону автобусной остановки. — Поехали домой, там папа наверняка уже приготовил ужин и ждет нас вовсю. Ты же не откажешься от своих любимых пирожков со шпинатом?
      — Как же я могу?..
      Она попыталась улыбнуться, надеясь, что это успокоит ее. Но в сердце уже зародилась неприятная тревога, которая не предвещала ничего хорошего.