Горечь твоей любви

Глава 1. "И откуда ж ты такой взялся?

Я сидел на заднем сидении автомобиля моего отчима и думал: как я мог попасть в такую передрягу? Какого… я вообще на это подписался?
– Пап, скажи, я в чем-то провинился? Это наказание такое? Не пойму, как ещё это назвать…
Я папой отчима называю давно, уж не знаю, почему так повелось, но с первого дня нашего знакомства он сказал, что хочет быть нам отцом и совсем не против, если мы с братом будем его так называть.
– Почему ты воспринимаешь учебу в лучшей частной школе страны как наказание? Я сам ее закончил, и, как видишь, это пошло мне только на пользу. Тем более, всех окончивших эту школу в университет берут по собеседованию и без всяких экзаменов и тестов.
– Да, я это понимаю, но это же тюрьма тюрьмой, да еще и без девчонок! И почему только меня? Я что, нелюбимый ребенок в семье или не такой как Димка? Почему его в нормальную школу, а меня сюда, как на каторгу?!
– Алекс, ты же сам понимаешь, что Димитрию сюда нельзя! Учитывая его ориентацию и то, в каком он сейчас состоянии, ему лучше всего ходить в обычную школу.
– А геям что, не нужно высшее образование?
– Не язви!
– Нет, я серьезно, получается, что меня сплавили, лишь бы Димке было комфортно утопать в своем горе! Так, что ли?
– Алекс, тебе не стыдно? – отец смотрел на меня через зеркало заднего вида, и я четко видел на его лице обиду на мои слова. Я знал, что меня и брата он любит, как родных, и никогда нас не разделял, любил одинаково. Но во мне бушевала злость и обида, и я как можно больнее старался зацепить отца своими словами.
– Ты хоть на мгновение представь себе, чего мне стоило записать тебя в эту школу? Ты хоть чуть-чуть понимаешь, сколько порогов я обил, чтобы ты, мой сын, поступил туда? Да с твоими знаниями и способностями ты должен учиться именно в такой школе! Да, я согласен, недостаток – отсутствие противоположного пола, но это можно пережить, не на всю же жизнь. Я более чем уверен, что через полгода ты сам все поймешь и скажешь мне спасибо за то, что я применил свое отцовское право и заставил тебя поступить в эту школу. Я бы с удовольствием и Димитрия сюда отправил, но в его нынешнем состоянии это просто невозможно. Он не переживет издевательств, а сдерживать свои чувства не сможет. А ты уверен, что в состоянии его защитить? Я вот нет, даже несмотря на все твое рвение.
– Ладно, пап, прости, просто меня пугает эта школа. Закрытая школа для мальчиков – это что-то. Как гей-община, блин.
Хохот отца заставил меня улыбнуться, он, как всегда, все воспринимал позитивно.
Пока мы вели наш маленький спор, машина плавно повернула направо, и перед нами появился огромной высоты забор, за которым ничего не было видно. Проехав вдоль этого уродства добрых двадцать минут, мы оказались прямо перед центральными воротами. Зрелище еще то, я вам скажу. Огромные кованые половины, на которых изображен ястреб, держащий в своих когтях жертву - то ли зайца, то ли кролика.
Почему-то у меня начало сосать где-то под ложечкой, и чувство неподдельного страха росло с каждой секундой.
Ворота мягко и беззвучно открылись, и мы поехали дальше.
Видно, была перемена, или уже закончились занятия, так как повсюду было много людей, и все, как один, одеты в синие пиджаки с эмблемой в виде того жеястреба и синие брюки. Форма, так понимаю, была обязательной в этой школе. Когда мы подъехали к центральному зданию с надписью «Администрация», отец остановил машину и повернулся ко мне.
– Ну как, готов?
– А что? По мне можно сказать, что я готов? Мало того, что это зона строгого режима, так тут еще и униформа. Боже, спаси меня! В чем я провинился, что меня сюда отправили? Пап, ты хоть на миг представляешь меня в этом убожестве? Нет, я точно позвоню маме, она не позволит, чтобы ее любимый ребенок ходил в таком ужасе! Да и вообще, посмотри, у них глаза, как у зомби, разве так себя ведут нормальные дети? Почему никто не бегает? Почему нет шума, гама, смеха? Что за ужас?
– Ты опять за своё? Ты же еще ничего не видел, а уже сделал вывод. И кстати, это была мамина идея - отправить тебя сюда, так как, по ее мнению, ты стал слишком много времени тратить на девушек и совсем забросил учебу.
– Ну вот, предатель на предателе сидит и предателем погоняет.
– Прости, я не знаю так хорошо русский язык, чтобы понять ваши поговорки и пословицы. Переведешь?
– Не важно, – буркнул я. Отец молча вылез из машины.
Пока я возмущался, даже не обратил внимания, что возле нас собрались зеваки и с любопытством смотрели, кто же выйдет из автомобиля.
Я всегда был в себе уверен, но почему-то именно сейчас захотелось остаться на своем месте.
Отец вышел, закрыл за собой дверцу и, как будто издеваясь, открыл с моей стороны, приглашая выйти. Я глубоко вздохнул и вышел из машины. Не обращая ни на кого внимания, молча прошел за отцом в административный корпус, откуда, судя по всему, и начнется мой ад.
***
– К нам перевели новенького? – спросил высокий брюнет у своего секретаря.
– Да, сегодня получил на него всю информацию.
– И что скажешь интересного?
– Он то ли русский, то ли украинец, в анкете так и написано, Мишель, как всегда, пишет что попало. Он хороший спортсмен, у него хорошие оценки, и он должен был учиться в нашем классе, то есть будет так же, как и мы, «золотым».
– Да, негусто. А почему именно в нашу школу?
– Насколько мне известно, его отец – наш бывший выпускник.
– Ясно. Ничего интересного.
– Я бы так не сказал. При подписании документов он отказался идти в класс «золотых» и сказал, что желает учиться с простыми людьми. Этот слух уже облетел всю школу.
– Да ладно! В наш класс мечтает попасть каждый!
– Ну, значит, не каждый, – секретарь улыбнулся президенту и продолжил читать досье.
– Кстати, ему позволили пойти в класс 10.3. Но предупредили, что если его оценки будут по-прежнему высоки, то его автоматом перекинут в наш класс.
– Ну-ну, посмотрим, что это за фрукт, который отказался учиться с нами. А поселили его в наш корпус?
– Нет, его поселили в корпус 10.3.
– То есть в двухместные комнаты?
– Именно так.
Брюнет приподнял бровь и с интересом посмотрел в окно на парня, который вышел из библиотеки с охапкой книг. Ему так хотелось проверить его на выносливость, что руки чесались. Но он сам себя успокоил и сказал:
- Всему свое время…
***
Заполнив все бумаги и посетив библиотеку, я медленно плелся по дороге в сторону своего нового дома. От ужаса я был готов прямо тут сесть и расплакаться. После оформления бумаг сказали, что я буду учиться в классе с «золотыми». Одно это название вызывало чувство какой-то надменности и пренебрежения. С горем пополам уговорив отца хотя бы дать мне учиться с нормальными детьми, я немного успокоился и смирился со своей судьбой. Комната, в которой мне предстояло жить, была рассчитана на двоих, но своего соседа я еще так и не увидел. В душе теплилась надежда, что это будет нормальный парень, хотя сомневаюсь, что в такой школе вообще есть нормальные.
Я зашел в комнату, кинул книги на незастеленную кровать и решил позвонить маме или Димке. После двух неудачных попыток дозвониться с недоумением уставился на свой телефон в надежде понять, что происходит. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел парень небольшого роста с темными волосами и карими глазами. Если бы я не знал, что это школа для мальчиков, я бы подумал, что это коротко стриженая девчонка - настолько паренек был хорошеньким. Он широко улыбнулся и сказал, что теперь он мой сосед по комнате и что зовут его Эвели. Так же паренек мне поведал, что мы с ним одноклассники и сидим вместе за одной партой, так как номера наших студенческих последовательны.
– Я Саша. Прости, что врываюсь в твою комнату, надеюсь, я тебе не очень помешал.
– Са-ша, – проговорил он по слогам, как будто пробуя каждую букву на вкус и улыбнулся еще шире. – Интересное имя. Ты кто по национальности?
– Я украинец, а имя для моей страны обычное, – я улыбнулся в ответ, уж очень заразительной была его улыбка.
– А что ты делаешь с телефоном?
– Пытаюсь позвонить брату.
– А, не получится. Тут своя сеть. Тебе выдадут телефон, и ты сможешь звонить куда захочешь. Так что свой можешь пока спрятать. Вот «золотым» хорошо, у них все работает, и им все разрешено. Они даже за территорию могут два раза в неделю выходить.
– А нам что, нельзя?
– Можно, но только раз в месяц в город на автобусе, чтобы что-то купить или погулять, а так, тут на территории есть и магазины, и кафе.
– Ясно.
– Да не переживай, тут все не так плохо, как кажется на первый взгляд, можно и повеселиться, и потусить. Одно но: не вздумай нарваться на президента! Он из «золотых», и всех, кто ему не подчиняется, просто уничтожает и выживает отсюда.
– Ясно.
– Ладно, что-то мы разговорились, пойдем к дежурному по корпусу, возьмем тебе постельное белье, и заодно я покажу, где тут у нас что.
Эвели долго водил меня, показывая корпус, познакомил почти со всем классом и рассказал почти все правила и законы. Так вот, бродя по коридорам, знакомясь, запоминая, где что, я провел мой первый вечер в новой школе.
***
В первую ночь в общаге я почти не мог уснуть, мучило какое-то дурное предчувствие. Наутро было такое ощущение, что по мне проехался автобус. Эвели был веселым и бодрым. Все время меня подгонял, и, в конечном итоге, мы все же успели на завтрак. Эвели усадил меня за свободный стол, сказал, что сам все принесет, и скрылся в толпе учащихся. Я сидел и молча рассматривал свои руки, лежащие на столе. В голове крутились воспоминания о моей девушке, о том, как мы расстались, что теперь я заключенный в частной школе и что в ближайшие полгода, а то и больше, маминых сырников на завтрак мне не видать. Ещё мучила мысль, что друзей я здесь найти не смогу. Хотя меня это удивило, я парень общительный. Пока я пережевывал все эту информацию, глядя в одну точку, не сразу заметил, что напротив меня кто-то сидит. Резко подняв голову, встретился с синими глазами незнакомого мне парня. Он смотрел на меня с такой холодной яростью, что я опешил немного. Я этого парня не знаю, это факт. Но у него явно ко мне были претензии. Приподняв бровь в немом вопросе (мол, что стряслось?), я медленно поднял со стола руку и протянул ее парню:
– Александр, – улыбаясь, сказал я.
Парень пожал мою руку с такой силой, что мне показалось, кости сейчас хрустнут и сломаются.
– Чет, – представился незнакомец, продолжая крепко сжимать пальцы.
– Ну как ночь провели? – почему-то после этого вопроса в моем сознании возникла мысль, что передо мной любовник Эвели.
– Не очень, – ответил я, улыбаясь этому ревнивцу еще шире, – кровать жесткая, и любимой девушки под боком не хватало.
Чет явно растерялся и отпустил руку, уставился на меня во все глаза.
И тут я заметил, что на нем не синяя форма, как на мне, а белая с золотой эмблемой.
«Один из «золотых», – подумал я и еще разок мысленно погладил себя по голове, что отговорил отца не записывать меня в этот класс. Пока мои мысли опять уносили меня далеко от столовой, мой незваный гость пришел в себя и, еще раз придирчиво осмотрев, выдавил:
– Любимой девушки? А разве ты не гей?
– Нет. Я стопроцентный натурал, – хотя, вспоминая старую пословицу, сам себе сказал: “Не зарекайся”. И мысленно постучал себе по лбу. Чур меня.
– Но я точно помню, как говорили, что новенький - гей.
Я смотрел на него, не понимая, с чего пошел такой слух, пока не дошло: Димка тоже должен был ехать сюда. Да, пап, ты, как всегда, прав… снимаю перед тобой шляпу.
– А, понял, это мой брат гей, но он сюда поступать передумал, а меня вот сосла…
Договорить я не успел, передо мной поставили поднос с таким количеством еды, что я даже не мог решить, чего хочу. От созерцания такого великолепия отвлекла какая-то странная атмосфера у меня за спиной. И довольно немилый голос Эвели прозвучал откуда-то сзади:
– Чет, что ты потерял в нашем корпусе? Или у «золотых» теперь так много времени, чтобы ходить в гости?
– Привет, Эвели, – парень расплылся в улыбке. – А ты со мной разделишь свой завтрак, а то я на свой не успел?
– С какого перепуга? Иди к себе в корпус и ешь все, что тебе заблагорассудится.
– Я знаю, Эв, ты на меня сердишься за то, что в последние несколько недель я не приходил и не обращал на тебя внимания, но у меня завал по химии, пришлось попотеть, чтобы сдать тест.
– Неужели мистер Маилз за оценки по тесту берет плату натурой, что ты был так вымучен?
Чет, который уже успел стащить из тарелки Эвели кусок жареной картошки и поспешно отправить в рот, пока тот не видел, подавился и начал громко кашлять. Я перегнулся через стол и похлопал его по спине. Забавно было наблюдать, как Эвели злится, его щеки покраснели от праведного гнева, а голос стал низким и злым. Он очень аккуратно поставил поднос на стол и медленно повернулся лицом к Чету, посмотрел ему в глаза, потом опустил голову и больше не произнес ни слова.
Я сидел и наблюдал за всей этой сценой и сразу вспомнил Димку с болезненным восприятием его любимого человека. И почему-то Эвели очень напоминал мне младшего брата. Может, геи все такие чувствительные, а может, я просто никогда не любил?
Я взял Эва за руку и хотел сказать, что он чересчур громко себя ведет, но не успел.
Чет, явно не понимающий, что происходит с его милым другом и почему тот так злится, сразу отреагировал на мое движение. Подорвался со стула, схватил Эва за плечи и прокричал:
– Если ты мне всю эту чушь несешь из-за него, – он пальцем ткнул в мою сторону, – то можешь успокоиться, он натурал, и ты его не интересуешь! А вот если я от тебя откажусь, что ты будешь делать? Ты знаешь, какая участь ждет таких как ты: они либо подстилки у «золотых», как ты сейчас, либо просто шлюхи, которых передают из рук в руки. И раз ты, как я погляжу, решил испробовать второй вариант, я с сегодняшнего дня расторгаю наш договор, и ты в свободном полете!
После таких слов он медленно развернулся, поправил пиджак, стряхнув с него невидимые пылинки, и вышел из столовой. Все, кто был в помещении, проводили его взглядом. Этот диалог был слышен всем. Когда Чет начал говорить, в столовой образовалась гробовая тишина, которая висела до сих пор тяжелым слоем над нашими головами.
Эв молча сел за стол и уставился на свой поднос. Я последовал его примеру. Минут через пять нормализовалась атмосфера, и я решил, что наконец-то смогу поесть. «Но не тут-то было», - как сказала бы моя мама.
– Саш, ты теперь со мной общаться не будешь, да? Я тебе буду противен. Я понимаю, по этой причине у меня и нет близких друзей, и в одной комнате со мной никто жить не хочет. Я ведь подстилка, шлюха, которую имеет «золотой» и когда не хочет - выкидывает. Тут такие правила. Парни с моей ориентацией здесь могут выжить только так: найти себе в покровители кого-то среди «золотых», ведь им позволено все. Даже держать в виде личной игрушки, и никто их не пинает тем, что они гомики, – Эв на секунду замолк и посмотрел мне в глаза, я молча слушал, решив дать ему выговориться. – Ты не бойся, – продолжил он, – я пойму и помогу тебе найти комнату. Все равно теперь мне придется выполнять кое-какие правила, чтобы выжить тут, и для этого нужно пространство.
Он еще ниже опустил голову и собрался еще что-то сказать, но не успел. Наш столик окружили несколько парней и, ехидно улыбаясь, уставились на Эва.
– Что, Браун, твой любовничек, похоже, тебя отшил, и ты теперь совсем один, и защищать тебя некому. Так что готовь зад, мы придем в гости.
Эв вскочил с места, но его насильно посадили на стул обратно. Все, кто находился в столовой, поспешили тихо выйти и сделать вид, что ничего не заметили. Я не раздумывая встал, подошел к парню, руки которого лежали на плечах Эва и молча их скинул с моего нового друга. А слово «друг» для меня много значило, я его в обиду не дам никому.
– О, посмотрите! Еще и суток не прошло, а эта шлюшка уже нашла себе нового покровителя, – заулыбался еще один.
– Но прости, парень, здесь очередь. Мы не спорим, ты с ним в одной комнате и уже успел его поиметь, теперь делись.
Я стоял, смотрел на парня и улыбался. Внутри бушевала буря, но я знал, что если сейчас начну драку, то моему отцу сразу про нее доложат, и он решит, что я это нарочно. Поэтому нужно найти другой способ успокоить этих уродов. Тут мне в голову пришла одна идея и, не думая, к чему это может привести, я стал приближаться к парню. Подойдя к нему вплотную, взял его за подбородок и поцеловал взасос. Когда поцелуй закончился, я отошел и, посмотрев на задиру, чуть не лопнул со смеху. Парень стоял как вкопанный: руки по швам, глаза размером с кофейные блюдца, а на лице неописуемый ужас. У Эва, кстати, было такое же лицо.
– Так вот, – сказал я медленно, растягивая слова, – еще раз увижу тебя или тебе подобных возле Эва, выебу прямо там, где поймаю. И в этом учебном заведении появится еще пара шлюх. Я ясно выражаюсь?
Парень энергично закивал головой. Опомнившись, вытер губы рукавом, и когда решил, что они достаточно чистые после моего поцелуя, развернулся и побежал к выходу, забыв про друзей.
Те последовали его примеру.
Я повернулся к столу, Эв стоял, облокотившись на него, и по его белому как мел лицу было понятно, что он еще не пришел в себя. Я похлопал его по плечу, взял с подноса сок и направился к выходу, решив, что вопрос исчерпан. Но, пройдя половину пути к дверям, я обнаружил, что Эва рядом нет. Развернувшись, я увидел, что он сидит за столом и, обхватив руками голову, тихо плачет. В столовой уже никого не было. Из этого я сделал вывод, что пары уже начались. Глубоко вздохнув, я вернулся за стол.
– Эв, пошли на урок, мы уже опоздали.
– Ты иди, – прошептал он, – я тут побуду. Да и зачем тебе со мной ходить, разве тебе не противно? Я же подстилка, шлюха. И твоей дружбы не заслуживаю. Я благодарен, что ты мне помог, иначе бы они тут меня поимели, – и слезы из глаз потекли еще быстрее.
Я сразу вспомнил своего брата и улыбнулся. Димка такой же, все воспринимает, как скажут, и очень переживает, что он уродец в нормальной семье. Дурак.
Глубоко вздохнув и смирившись с тем, что на первую пару не попадаю, я взял с подноса вилку, намереваясь хоть позавтракать. Эв смотрел на меня во все глаза.
– Понимаешь, Эв, – сказал я ровным голосом, прожевав уже успевшую остыть картошку, – мне фиолетово, кого трахаешь ты, или кто имеет тебя, до тех пор, пока это доставляет тебе удовольствие. Да, я не гей, но и не гомофоб. Так что могу сказать точно: ты мне не противен и не омерзителен. И я буду просто счастлив, если в этой «колонии» у меня будет такой друг, как ты. Да, кстати, мой родной брат тоже гей. И, поверь, я этим фактом никак не заморачиваюсь.
– И ты готов испортить свою репутацию просто дружбой со мной? Не скрываясь, у всех на виду, ты будешь со мной дружить, как с равным?
– Да. Если понадобится, я буду каждому встречному рассказывать, что ты мой друг, и я этим горжусь, хочешь?
– Нет, не хочу. Мне достаточно знать, что я для тебя друг, а не шлюха, как для всех.
– Не переживай, со «шлюхой для всех» мы что-нибудь решим. Больше ни одна скотина без твоего желания к тебе не притронется, уж я позабочусь об этом.
– Похоже, мы с тобой влипли… эти ребята прихвостни Принца, нам это так с рук не сойдет.
– Принца? Это что за фрукт такой?
– Это самый главный у «золотых». Кстати, Чет его секретарь, еще есть заместитель. Они – золотая вершина нашей школы. Эту троицу даже директор не трогает. А из-за меня ты попадешь в черный список. И тогда добра не жди, – и Эв опять разрыдался.
– Так, подожди, давай без слез! Думаю, смогу постоять и за тебя, и за себя. Где наша не пропадала! А теперь пошли на занятия, а то еще там с учебой неприятностей не хватало.
***
Ответная реакция на мое утреннее представление не заставила себя долго ждать. Уже к обеду вся школа знала, что у Эвели новый любовник, который отказался ходить в класс «золотых» и при всем при этом посмел оскорбить друзей самого Принца.
У меня было такое чувство, будто я попал в дурдом, палата номер шесть.
Не хватало только Наполеона. А так, Принц есть, свита тоже имеется, а также плебеи, то есть мы.
Эв шарахался от каждого шороха и не отходил от меня ни на шаг. За ужином парень в белом костюме принес мне письмо и лично отдал в руки, дважды повторил, что это срочно и настаивал прочитать немедленно. На конверте был золотой герб и восковая печать. Вся столовая затаила дыхание.
Я посмотрел на Эва, тот побледнел и сидел чуть дыша. Усмехнувшись его реакции, я вскрыл письмо и, еще не доставая послания из конверта, сказал, улыбаясь Эву:
– А вот и черная метка!
Эв явно шутку не оценил. Да что там за Принц такой, что его все боятся? Он что, пытает тех, кто его не слушается? Но со мной такой номер не пройдет. Я вытащил кофейные блюдца, а на лице неописуемый ужас. У Эва, кстати, было такое же лицо.
– Так вот, – сказал я медленно, растягивая слова, – еще раз увижу тебя или тебе подобных возле Эва, выебу прямо там, где поймаю. И в этом учебном заведении появится еще пара шлюх. Я ясно выражаюсь?
Парень энергично закивал головой. Опомнившись, вытер губы рукавом, и когда решил, что они достаточно чистые после моего поцелуя, развернулся и побежал к выходу, забыв про друзей.
Те последовали его примеру.
Я повернулся к столу, Эв стоял, облокотившись на него, и по его белому как мел лицу было понятно, что он еще не пришел в себя. Я похлопал его по плечу, взял с подноса сок и направился к выходу, решив, что вопрос исчерпан. Но, пройдя половину пути к дверям, я обнаружил, что Эва рядом нет. Развернувшись, я увидел, что он сидит за столом и, обхватив руками голову, тихо плачет. В столовой уже никого не было. Из этого я сделал вывод, что пары уже начались. Глубоко вздохнув, я вернулся за стол.
– Эв, пошли на урок, мы уже опоздали.
– Ты иди, – прошептал он, – я тут побуду. Да и зачем тебе со мной ходить, разве тебе не противно? Я же подстилка, шлюха. И твоей дружбы не заслуживаю. Я благодарен, что ты мне помог, иначе бы они тут меня поимели, – и слезы из глаз потекли еще быстрее.
Я сразу вспомнил своего брата и улыбнулся. Димка такой же, все воспринимает, как скажут, и очень переживает, что он уродец в нормальной семье. Дурак.
Глубоко вздохнув и смирившись с тем, что на первую пару не попадаю, я взял с подноса вилку, намереваясь хоть позавтракать. Эв смотрел на меня во все глаза.
– Понимаешь, Эв, – сказал я ровным голосом, прожевав уже успевшую остыть картошку, – мне фиолетово, кого трахаешь ты, или кто имеет тебя, до тех пор, пока это доставляет тебе удовольствие. Да, я не гей, но и не гомофоб. Так что могу сказать точно: ты мне не противен и не омерзителен. И я буду просто счастлив, если в этой «колонии» у меня будет такой друг, как ты. Да, кстати, мой родной брат тоже гей. И, поверь, я этим фактом никак не заморачиваюсь.
– И ты готов испортить свою репутацию просто дружбой со мной? Не скрываясь, у всех на виду, ты будешь со мной дружить, как с равным?
– Да. Если понадобится, я буду каждому встречному рассказывать, что ты мой друг, и я этим горжусь, хочешь?
– Нет, не хочу. Мне достаточно знать, что я для тебя друг, а не шлюха, как для всех.
– Не переживай, со «шлюхой для всех» мы что-нибудь решим. Больше ни одна скотина без твоего желания к тебе не притронется, уж я позабочусь об этом.
– Похоже, мы с тобой влипли… эти ребята прихвостни Принца, нам это так с рук не сойдет.
– Принца? Это что за фрукт такой?
– Это самый главный у «золотых». Кстати, Чет его секретарь, еще есть заместитель. Они – золотая вершина нашей школы. Эту троицу даже директор не трогает. А из-за меня ты попадешь в черный список. И тогда добра не жди, – и Эв опять разрыдался.
– Так, подожди, давай без слез! Думаю, смогу постоять и за тебя, и за себя. Где наша не пропадала! А теперь пошли на занятия, а то еще там с учебой неприятностей не хватало.
***
Ответная реакция на мое утреннее представление не заставила себя долго ждать. Уже к обеду вся школа знала, что у Эвели новый любовник, который отказался ходить в класс «золотых» и при всем при этом посмел оскорбить друзей самого Принца.
У меня было такое чувство, будто я попал в дурдом, палата номер шесть.
Не хватало только Наполеона. А так, Принц есть, свита тоже имеется, а также плебеи, то есть мы.
Эв шарахался от каждого шороха и не отходил от меня ни на шаг. За ужином парень в белом костюме принес мне письмо и лично отдал в руки, дважды повторил, что это срочно и настаивал прочитать немедленно. На конверте был золотой герб и восковая печать. Вся столовая затаила дыхание.
Я посмотрел на Эва, тот побледнел и сидел чуть дыша. Усмехнувшись его реакции, я вскрыл письмо и, еще не доставая послания из конверта, сказал, улыбаясь Эву:
– А вот и черная метка!
Эв явно шутку не оценил. Да что там за Принц такой, что его все боятся? Он что, пытает тех, кто его не слушается? Но со мной такой номер не пройдет. Я вытащил лист белоснежной, сложенной пополам бумаги и развернул его:
«Вас просят немедленно пройти в белый корпус на аудиенцию к Принцу. Убедительная просьба не задерживаться».
Вот и весь текст. Я поднял голову и увидел, что парень в белом пиджаке по-прежнему стоит и смотрит на меня в упор, явно ждет, что я подорвусь и сию секунду побегу. Ага, сейчас. Я молча положил листок назад в конверт и протянул его парню.
– Передай Принцу, что я не член его свиты и не подчиняюсь его приказам, если у него ко мне есть разговор, пусть лично приходит и говорит, а в подобные игры я не играю.
По столовой прошелся изумленный шепот. Эв вскочил и, схватив парня за лацкан пиджака, попытался его остановить.
– Роб, постой! Он пошутил! Он пойдет, правда, Саша? Ты пойдешь? – Эв почти срывался на крик. – Ты понимаешь, что ты делаешь? Ты же войну объявляешь самому Принцу!
Роб остановился и довольно улыбнулся словам Эва. Страх перед его другом вызывал в нем гордость.
– Сядь, Эв, я не пойду никуда. Мне плевать на Принца и его правила. Мы живем в свободной стране, и монархии у нас нет почти сто лет. Так что мы все люди свободные и имеем право выбора, с кем разговаривать, а с кем нет. Поэтому дыши глубже и садись, кушай, ты сегодня целый день впроголодь живешь.
Роб не стал дожидаться конца моей тирады, покинул столовую.
***
– То есть как это “не придет”? Это ты так шутишь? Роб, там в кабинете конец света! Как я, по-твоему, должен сообщить такую новость? Этот парень что, самоубийца?
Чет был в шоке: за те годы, что он учится, отказать Принцу в его приказе не осмеливался даже сам директор, а тут какой-то мальчишка! Но делать нечего. Глубоко вздохнув, он открыл дверь в кабинет и тихонечко зашел.
– Чет, ну, и где наш новенький? Я еще полчаса назад сказал отправить за ним.
– Кай, он не придет. Он сказал, что если у тебя к нему разговор, чтобы ты пришел к нему сам, что он не из твоей свиты, чтобы ты им помыкал.
– Так и сказал?
– Да, лично Робу.
– Хм… ладно, можешь идти отдыхать, сегодня был тяжелый день.
– Спокойной ночи, Кай.
Чет поспешил побыстрее выскочить из кабинета и тихо прикрыть за собой дверь. Первая мысль, которая пришла в голову: пронесло. Но от спокойного холодного голоса Принца становилось еще страшнее: он таких поступков не прощал, и тех, кто его не слушал и не подчинялся ему, немилосердно уничтожал, причем публично, чтобы другим было неповадно повторять подвиги идиотов.
Чет вздохнул, ему было искренне жаль парнишку. Он понимал, что того растопчут и окунут мордой в дерьмо, и это в лучшем случае. Вот с такими мыслями дойдя до своей комнаты, секретарь принял решение ложиться спать.
Но на душе скребли кошки. Эв сегодня его довел до белого каления. И он от него отрекся. Сейчас Чет жалел о своих словах. Он скучал по этому мальчишке, по его улыбке и умению рассмешить других. По его тихому ласковому голосу и его поцелуям. И сейчас, когда злость на мелкого гаденыша прошла, он понимал, что повыдергивает руки всем, кто к нему прикоснется. Глубоко вздохнув и поняв, что сегодня все равно ничего не изменить, он решил зайти в комнату отдыха в их корпусе, там всегда собирались все «золотые» после занятий, чтобы выпить, пообщаться.
Было неспокойно, и сон явно к нему не спешил, так что самое лучшее лекарство – это спиртное. А завтра он пойдет к своему милому любовнику и покажет, как последние две надели ему было плохо без него и как он скучал. Тогда Эв перестанет злиться и обязательно его поцелует, и все встанет на свои места.
***
– Кай, какими судьбами? Ты редко ко мне заходишь. Что-то случилось? О, да ты еще и со спиртным, тебя бросили без объяснений, и ты решил залить горе алкоголем?
– Брэд, отвали! Ты мой брат, но я не поленюсь дать тебе в морду прямо тут, при всех.
– Молчу-молчу, Президент. Кстати, как тебе наш новенький? Ты уже провел личную беседу? Могу поспорить, парень – кремень.
– Хватит валять дурака, ты ведь давно в курсе, что он не явился по моему приказу. Неужели Роб, твой верный пес, тебе не доложил?
– Чем тебе Роб не угодил? Да, мы спим, но разве это повод обо всём мне докладывать?
– Брэд, не пускай мне пыль в лицо, не будь мы с тобой братьями, я бы еще подумал и поверил. А так, лапшу на уши вешай своим подстилкам.
Брэд усмехнулся. Они с Каем были родными братьями по отцу с разницей в год. Сразу после рождения Кая его мать умерла, и ее заменила мать Брэда, на тот момент любовница и личный секретарь его отца. Через месяц после смерти первой жены их отец женился, а через год появился Брэд. Отец никогда не подчеркивал, что любит кого-то из сыновей больше, и всегда относился к ним одинаково. Но все же, Кай был старшим, и привилегий у него было больше. Нет, Брэд не завидовал. Ему было комфортно на том месте, где он находился, он – вице-президент студсовета. И все у него в шоколаде: хороший любовник, учеба в норме и, главное, не скучно. Вот только Кай с каждым днем все мрачнее и мрачнее. Брэд любил своего брата и был готов на все, чтобы тот хоть изредка выходил из своего образа Президента и становился нормальным семнадцатилетним парнем, развлекался и шутил со всеми. Но нет, его положение этого не позволяло. Холодный и надменный Кай всегда держал себя в руках, и его репутация была без единого пятнышка. Также как и репутация отъявленного бабника. Все боялись его и восхищались им одновременно. И даже он, его младший брат, иногда на выступлениях в студсовете или при решении каких-либо вопросов им восхищался и гордился.
– Кай, так что будем делать с неповиновением новенького? Он же нам так все правила и законы порушит, как наказывать будем?
– Я еще не придумал.
– А что если я тебе кое-что предложу?..
– Интересно, что на этот раз пришло в твою «золотую» голову?
– Предлагаю план приручения и параллельного наказания этого мальчишки.
– Я весь во внимании. Хватит пафоса, давай колись, что ты там придумал.
– Я расскажу, только для начала ты дашь мне слово, что примешь все мои условия, станешь играть по моему сценарию и не будешь никуда отклоняться, ладно?
– Что-то мне уже твой план не нравится…
– Кай, ты что, испугался или струсил?
– Брэд, не лови меня на испуг. Ладно, даю тебе слово, что буду играть по твоим правилам, но учти, если втравишь меня во что-то такое, от чего пострадает моя репутация, ты труп.
– Брат, я тебя услышал. Так вот, нахрапом этого парня не сломаешь: крепкий гаденыш, стержневой. Но я вот тут пораскинул мозгами после получения кое-какой информации: он утверждает, что на сто процентов натурал, хотя мы в курсе из собственного расследования, что он гей. Наши источники не врут и не ошибаются. Значит, этот малый пытается скрыть свою ориентацию. Хотя сегодня запросто поцеловал Овари в столовой и пригрозил, что если еще кто-то полезет к Эву, подстилке Чета, то выебет на месте, и будет на несколько шлюх в нашей школе больше, прикинь!
– Что-то я не пойму, при чем тут я и твой план приручения?
– Подожди, все самое интересное впереди. Так вот, если он гей, ты просто должен его влюбить в себя, и дело в шляпе! Трахнешь его, мы все это заснимем и фотографии пустим по школе. А потом объявим во всеуслышание, что он твоя подстилка, и ты прилюдно от него откажешься. А там дело техники, ребятки наши не таких ломали: будет ложиться под всех, а главное, всех слушаться. Ну, как тебе такой план?
– Интересно, и как, по-твоему, я его в себя влюбить должен, если я ему уже заочно не нравлюсь и он уже отказал мне во встрече?
– Да ладно, Кай, не мне тебе рассказывать, как и кого в койку укладывать. Ну, так что, по рукам?
Кай очень внимательно смотрел на брата и думал, действительно ли тот такая сволочь, что готов сломать человека без раздумий? Или это все пафос и способ держать лидерство? Хотя какая разница, главное, чтобы сработало. Он, Принц, таких плевков в свой адрес не прощает. Пусть знают все, что будет, если ослушаться своего хозяина.
– По рукам, но я поставлю еще одно условие.
– И почему меня это не удивляет?
– Пусть пока про наш с тобой план не знает никто. Даже Роб.
– Ладно, брат, как скажешь. Ну все, я пошел! Теплая постелька вместе с моим дорогим любовником уже ждет меня…