different

5

  Чимин тормозит недалеко от общежития, встречаясь взглядами со старшим, и желает ретироваться отсюда в темпе престо, лишь бы не разговаривать с ним. Но Юнги догоняет и заставляет остановиться, крепко обхватывая локоть младшего. Пак выдергивает руку и косится на Мина, теперь уже точно понимая, что не сбежать.

— Поговорим?

— Снова? — усмехается Чимин, скрещивая руки на груди. — Мне казалось, мы уже обо всем поговорили: я все сказал, а ты молчал. Своеобразный разговор, но, все же, он состоялся. Разве я не прав?

— До моего отъезда ты был таким нежным, ранимым, добрым, а теперь я не узнаю тебя, Чимин-и, — отвечает Юнги, осознавая, что младший изменился. И это может означать только одно — он никогда не простит его.

— А я бы предпочел не знать тебя никогда, — ядовито произносит Чимин, начиная злиться. — У меня было много времени подумать над тем, что значили для тебя наши отношения, раз ты бросил меня и уехал. Я пришел к выводу, что ты просто игрался со мной, а когда кукла надоела, променял меня на кого-то или что-то другое. Ну, скажи, что я не прав?

— Ты не прав, — отвечает Юнги, но Чимин только смеется, не верит ни одному слову.

— Вот только не надо строить из себя актера драмы, я не куплюсь на скорбящее личико, которое ты сейчас лепишь. Юнги, ты прошлый этап моей жизни. Гуляй, ты ведь этого всегда хотел. Я тебе нужен был лишь для маленькой стабильности: пришел — ушел. Всегда безотказный, потому что влюбился в тебя, как мальчишка. А что давал взамен мне ты? Не припомню ничего такого, — наигранно задумывается Пак, делая шаг назад, как только Мин предпринимает попытку коснуться его.

— Я хочу все исправить.

— Воу, Юнги, серьезно? — смеется Чимин. — Ты сейчас не смеешься надо мной?

— Я люблю тебя, Чимин-и. Я был таким дураком, что уехал, но так было нужно, и я...

— Я-я-я, — тараторит Пак, перебивая старшего. — Ты кроме как о себе, думаешь о ком-нибудь еще? Ты любишь, хорошо, я не имею ничего против. Но при чем здесь теперь я? Я все сказал тебе тогда на стоянке, не ходи за мной.

— Чимин, давай вернем все, — просит Юнги, перегораживая дорогу, когда младший пытается обогнуть его и уйти. — Мне было без тебя плохо. Казалось, что я сойду с ума. Малыш, прости, я...

— Убери руки, — пресекает всякие попытки Чимин, прекрасно справляясь со своей дрожью и нахлынувшей болью. — Юнги, все кончено. Даже если бы я хотел все вернуть, здесь, — Чим касается сердца, качая головой, — уже ничего нет. Пожалуйста, исчезни из моей жизни навсегда. Мне не нужна твоя любовь. Я и так страдал слишком долго. Ты хочешь причинить мне еще больше боли?

— Нет, — опуская голову, произносит старший. — Просто знай, я все еще люблю тебя.

— Мне эта информация теперь ни к чему, — отвечает парень.

— Чонгук спрашивал о тебе, — говорит Юнги напоследок. — Я ему ничего не сказал.

— За это — спасибо. Но, прошу, больше не приходи ко мне, — добавляет Чим, оставляя Юнги одного.

Все оказалось чуть проще, чем думал сам Пак. Отказать Юнги оказалось совсем просто, потому что сердце уже не трепещет, не колотится, а бьется ровно, лишь иногда колет, просто потому, что старший когда-то причинил не малую боль.

Чим не идет в общагу, заворачивает в небольшой скверик, садится на скамейку и сжимает до белых костяшек сиденье. К горлу подкатывает ком, а слезы просто катятся по щекам. Чимин умеет плакать беззвучно, но сейчас иначе. Сейчас выходят просто эмоции, тот самый последний этап, который Пак не любит. Юнги признается в любви, но он давно утратил право на это, и возможность быть в сердце младшего.

Чимин поворачивает голову влево, когда к нему кто-то подсаживается. Пак усмехается, выпрямляясь и облокачиваясь на спинку скамьи. Что этот здесь забыл, интересно?

— Я все слышал, — признается Чонгук, глядя куда-то в сторону. — Извини, не хотел, так получилось.

— Неважно, — отвечает Чим, вытирая слезы и свободно выдыхая. — Зачем пошел за мной?

— Хотел извиниться, а стал свидетелем этого разговора...

— Расслабься, — по-доброму улыбается Пак, поворачиваясь к старшему. — Ты хотел извиниться, да? Я готов выслушать, — подначивает его парень. — Давай, скажи это.

— Что? — типа не при делах, отвечает Чонгук, хотя только что сам сказал, что хотел извиниться.

— Скажи это, ну, — выжидающе смотрит на него Чимин, растягивая губы в улыбке.

— Не понимаю, о чем ты, — пожимает плечами Чонгук.

— Йа, ты же хотел извиниться! — хмурится Чимин, пихая старшего в плечо. — Давай, я жажду это услышать. Извиняйся, я приму твои извинения.

— Ну... — тянет Чонгук, поглядывая на младшего. — Ладно. Извини меня, что сорвался. Я не хотел тебя обидеть.

— Я нисколько не обиделся, — усмехается Чимин, расслабляясь.

— Я рад это слышать, — отвечает Чонгук, раздумывая над тем, что сказал Юнги.

Чонгук не спрашивал о Чимине. Скорее, это Мин задал вопрос о его намерениях. Вывод напрашивается сам собой, но стоит ли говорить об этом сейчас? Чимин в любом случае будет отнекиваться, как делал это до этого. Но Чон слышал разговор. И Пак это знает. Поэтому именно сейчас младший внимательно следит за ним, смотрит, будто выжидает.

— Как тебе Призрак? — спрашивает Чон, коса глядя на парня.

— Он неплохой роллер, но можно работать и лучше, — пожимает плечами Чимин, опуская взгляд на свои кеды.

— Я немного пообщался с ним, — говорит Чон, потирая руки.

— И что скажешь о нем?

— На самом деле он немного странный. И я не понимаю, почему он не показывает своего лица, ведь он лучший.

— А что дала тебе твоя популярность? — интересуется Чимин. — Друзей? Это не друзья, а те, кто хочет получить место под солнцем.

— Считаешь меня солнцем? — ухмыляется Чонгук, откидываясь на спинку скамейки.

— Ох, Ваше Величество, вам корона голову не жмет? — с сарказмом произносит Пак, поднимая глаза на старшего.

— Знаешь, человек, который общается с тобой больше минуты, легко вычислит то, что ты скрываешь, — решает открыть карты Чон. — А так, как мне выдалась такая честь, я смог узнать все, что хотел. И, к тому же, тот разговор с Юнги, — продолжает старший, замечая, как меняется в лице Пак. — Не сложно сложить два и два, и получить искомую сумму.

— Я не понимаю, о чем ты, — спокойно и как-то холодно произносит Чимин, глядя в глаза парня. — Ты хотел извиниться? Извинения приняты, какими бы скудными они ни были. Мне пора.

Чимин поднимается со скамейки, но тут же упирается лицом в грудь Чона, заметно начиная злиться. Что он знает? Ничего! Пак уверен в том, что это всего лишь слова, всего лишь уловка.

— Глупо сейчас отрицать очевидное, — говорит Чонгук, глядя сверху вниз. — Ты и Призрак — один и тот же человек.

— Что за чушь!

— «Ваше Величество», — подтверждает свои догадки Чонгук, повторяя эту фразу. — Только ты так меня называешь. И шуточки про корону. Не ври мне!

— И что с того, если это правда? Что изменится, если я и есть Призрак?

И правда, что? Чонгук, как-то, об этом не подумал. Он долгое время стремился узнать, кто такой неуловимый Призрак, но никогда не задумывался над тем, что дальше. Но Чимин все равно отрицает. Не он? Это неправда.

— Перед тем, как найти Призрака, подумай об этом, — отвечает Чимин, огибая старшего.

Пак уходит, оставив Чонгука снова с каким-то осадком, вкус которого хорошо чувствуется на кончике языка. Но ведь Чон прав. Прав. Он искренне верит в эту правду, которую нашел. Только Чим не разделяет этой правды, считая ее глупостью.

— Я знаю, что это ты, Пак Чимин, — тихо говорит Чонгук, глядя тому вслед. — Ты — Призрак.