<...> В его глазах, голосе, манере говорить вот так, по-своему, размеренно и неторопливо, протягивая гласные буквы в неправильно составленных предложениях, в слове "ихний" и других оговорках - во всем, что составляло образ этого человека мне виделась лишь глупость, детское дурачество и простота. Среди двуличных лживых лиц сверстников он виделся мне более чистым, простым... настоящим. Не единожды оглядываясь на насмешливые, но такие далекие и искусственные, будто сложенные из немого, мертвого камня улыбки, слыша грубые слова и участливые, но такие поддельные и вымученные, фразы сочувствия и поддержки, я раз за разом подавала этому человеку руку помощи. Не ожидая чего-то в ответ, или вообще не надеясь на какую-то отдачу я просто помогала тому, кому хотела помочь чувством чистым и искренним, идущим от сердца а не от разума, и в этом виделась мне истинная гордость, гордость в первую очередь перед самой собой, а не перед взглядами со стороны. *Иной раз заглядываясь на этого человека я не понимала, да и не могла понять тогда мыслей, что находились в его голове. С самого нашего знакомства у него всегда получалось улыбаться, немного нелепо и просто, но всегда так искренне и по-настоящему, что все вокруг по сравнению с этой улыбкой мне казалось ничего не имеющей за собой ширмой, бездушной иллюзией. В те немногие дни, что мы провели вместе и вплоть до самого нашего расставания я удивлялась, не переставая удивлялась этой его простоте, его вседозволенности и открытости. Этот человек говорил о себе спокойно, не скрывая ничего и в самых крохотных деталях, выглядел открытой книгой на родном языке и с картинками, однако, задумываясь перед сном о наших долгих вечерних разговорах я с ужасом, плавно перераставшим в тихое осознание своего непонимания и смирения с этим, будто маленький несговорчивый ребенок признавала, что тот, кто всегда казался мне глупее, проще и наивнее всех других и долгое время вызывал во мне лишь жалость (так мне тогда думалось), в самом деле вызывал иное, во всех смыслах противоположное чувство - истинное восхищение. *Если подумать - в современном мире повидавшее виды общество сложно чем-то удивить, заинтересовать. Такие массы, увлекаясь яркой, но, однако, пустой внутри, куклой следуют за ней слепо и необдуманно, идут на поводу "кукловода". Это общество, в котором один заражает всех. Здесь играет роль яркая картинка, а не содержание. Все мы, иногда даже не осознавая этого, живем в мире, переполненном стереотипами и предвзятыми мнениями, в мире, где очень сложно просто быть собой и жить независимо от других, "идти своей лесной тропой в неизвестность, а не проложенным тысячами следов шоссе, с заранее известным концом". Он был одним из тех, кто, думается мне сейчас, родился ради того, что бы доказать самой судьбе или, быть может, самому Богу то, что любая система не идеальна, и любую "стену" можно "пробить". *Как в искусстве шедевром зовется лишь то, что не поддается повторению даже самой умелой рукой, так и в обычной жизни истинно следовать хочется лишь за непонятным, глубинным и первозданным чувством, стремиться к чему-то высокому, чистому, видеть свой идеал перед собой и идти к нему, за ним. Но не всегда "яркие красочные цвета, чистые, будто из банки, и четкие прорисованные контуры" в самом деле являются вершиной того, что мог достигнуть человек своим трудом, так же, как и умнейший, что всем хвастается своим умом, не может с уверенностью назвать себя "самым мудрым". Истинно мудрый человек не требует к себе признания, такая личность способна трезво оценить себя самостоятельно, а фарс перед общественностью нужен лишь тем, кто зависит от мнения этого самого общества. Я думаю, что люди, подобные ему, ведущие себя, возможно, несколько просто и наивно, но заражающие своим вечным позитивом и радостью, дарящие улыбку всем вокруг себя, и никогда не создающие никому никаких плохих эмоций, люди, которых не волнует, какие сплетни о них пускает общество... думаю, такие, как он, часто мудрее многих "хвастунов". <...>
