Odio | 18+ | The Devil

"Little death"

Один поцелуй может разрушить всю жизнь.
–Оскар Уайльд

Я молча смотрела в окно. Но не видела ничего. Дым сигарет заполнил всё пространство, я была словно в тумане.
В качестве пепельницы я использовала хрустальную шкатулку своей соседки.
Я не знаю, чего хочу.
Эта нищета вокруг меня съедает.
А меня мучает жажда.
Проводить ночи в пьяном угаре стало невыносимо. Наверное, я слишком много пробовала, слишком много повидала, везде была, и теперь я в апатии.
За дверью послышались отдалённые звуки и стук.
Глаза закрывались, но я всё же поднялась и открыла дверь.
Передо мной предстал невысокий светловолосый парень в клетчатой рубашке, застёгнутой на самую последнюю пуговицу, с библией в руках. Он сразу зашёлся кашлем, п потом поднял на меня взгляд.
И замер с открытым ртом.
—Впустите Бога в своё сердце,— по слогам, выпучив глаза, выговорил он и медленно вытянул руки с книгой.
Я выдохнула на него дым табака.
—Проходи,—сказала я.
Он неуверенно протопал в мою комнату и пытался не смотреть на меня, не зная куда деться. Возможно, дело было в том, что я была в одном белье. Или в том, что около кровати стояла наполовину выпитая бутылка виски. Он присел на кровать.
—Будешь?—я села на пол, отпив жидкости из бокала.
—Н-нет, с-спасибо,— он отмахнулся, прижав книгу к себе.
Я затянулась.
—Начинай.
Он прочистил горло.
—Я представляю новую протестантскую церковь на кампусе Хиллфорда. Её построили как раз к началу нового учебного года для добрых христиан, истинно верующих. Мы готовы принять вас в любой момент. По воскресеньям проходят службы, и каждый день вы можете исповедаться,— он закончил и ещё сильнее сжал библию в руках, как загнанный в клетку зверёк.
Я уставилась в потолок.
—И о чём исповедаются люди?
Пару секунд молчания.
Он яро защебетал.
—О чём угодно. Обо всём, что вас тревожит. Любые плохие поступки, требующие искупления и прощения.
Я усмехнулась.
—Насколько плохие?
Он не ответил, лишь поерзал.
Для него я была дьяволом воплоти, и я его по-настоящему пугала. Была примером человека заблудшего и запутавшегося.
—А кто меня простит?
—Господь,— будто это что-то очевидное, произнёс мальчик.
Я поднялась на ноги и медленно начала к нему приближаться.
—А что если мне не нужно прощение?—спросила я. Он замер,—Что тогда?
Парень молчал.
Я возвышалась над ним, как глыба льда над лучинкой. С каждым моим шагом он всё больше отодвигался к стенке.
—Что твой Бог может мне предложить?
Я наклонилась, поставив руки по обе стороны от него. Наши лица поравнялись.
—Я-я...—он заикался.
—Ты меня боишься?—прошептала я.
Парень затаил дыхание и шумно сглотнул, уставившись на меня глазами жертвы.
Я искала в них что-то особенное. Что-то чистое, искрометное, эксцентричное. Я стала искать это в каждом человеке уже давно, и ещё ни разу не встретила. Я внимательно изучала взгляды, ресницы, но никогда не находила того, что искала. Я сбилась со счёту неудачных попыток.
—Пошёл вон,—зашипела я.
Он не пошевелился, заморгав.
—Проваливай,—я рявкнула, резко отодвинувшись.
Он быстро засуетился и, подорвавшись с места, вылетел из моей комнаты, шумно захлопнув дверь.
На моей кровати осталась лежать библия.
Я снова затянулась в немом вопросе «чего же я хочу?»