О разлуке и больной щиколотке

***

Таймлайн: Действия разворачиваются перед заключительными концертами тура "Neo City: Japan. The Origin".

***

    Весенний день выдался напряжённым. Все мышцы ныли после тренировки, и Марк до сих пор не понимает, как смог принять душ и дойди до кровати, не упав от ноющей боли в теле. Все мысли были заняты предстоящим завершающим концертом, который пройдёт в Японии, а дальше их ждёт дорога в солнечную Америку и прохладную Канаду. Ему хочется посетить родной Ванкувер и это придаёт немного сил, что, возможно, старые друзья посетят концерт его группы и увидят, каких высот достиг Марк Ли.

    У всех выдался жаркий денёк. У лидера даже не было сил, чтобы подбодрить мемберов своим коронным «у нас всё получится, потому что мы NCT», потому все отделались молчаливой поддержкой, когда едва ли не падали у порога комнат в отеле. Марку повезло тем, что комната досталась ему одиночная, с широкой кроватью, на которой можно раскинуться в позе «звезды», не боясь, что нога будет выходить на пределы кровати.

    Уткнувшись в мягкий рельеф белой накрахмаленной подушки, и укрывшись воздушным одеялом, Марк подумал о Донхёке, которому, наверное, сегодня было труднее всех, так как периодически его травмированная щиколотка давала о себе знать. Они мало контактировали с того дня, когда он получил травму и был отправлен домой, где «родные стены лечат гораздо быстрее». Он всё ещё помнил его звонок, когда младшие прощались с Марком из дрим и отправляли его во взрослую жизнь. Тогда приятное тепло разливалось по телу, стоило увидеть Донхёка, жутко смущающего себя вне сценического образа.

    Встреча с ним произошла на фотосессии к «Awaken» и съёмках «Wakey-Wakey» (да, были ещё концерты, но там времени поболтать не было), где он предстал уже без гипса, но чуть хромающим (а ещё жутко исхудавшим). Сердце Марка тогда больно сжималось каждый раз, когда он улавливал эмоции Донхёка, где виднелась едва заметная боль. Переломы просто так не проходят, тем более не без последствий. Пусть он и сидел в клипе, и ему не была дана хореография тогда, но он сыграл значимую роль для «127», потому что они ещё не скоро соберутся всем составом, ведь Сычён-хён всё ещё продвигался с WayV. И эта печаль от неполного состава влияет на всех мемберов (стоит ли упоминать Юту и Тэиля?).

    В номере стояла приятная тишина, из приоткрытого окна слышались звуки оживлённого города, скидывающего с себя дневную рутинную тянучку, и пробуждение искромётного веселья вечером. Марк бы с удовольствием погулял по окрестностям с Ютой-хёном, но ни у него, ни у хёна не было на это сил, поэтому Ли наслаждался звуками, пока сознание медленно проваливалось в сон. Сколько времени прошло с того момента как он заснул — неизвестно, но он просыпается от того, что дверь в его номер открывается, издав характерный звук при открытии её ключ-картой, а потом щелчок, оповещающий о том, что та самая дверь закрылась.

    Возможно, Марк бы сразу встал проверить, что происходит, но сил всё так же не наблюдается и он вновь закрывает глаза, надеясь нагнать сон, так безжалостно прерванный.Чуть шаркающий звук отбивает остатки сна, и канадец полностью просыпается. Он видит тонкую фигуру в свете луны, обрамляющем её. Донхёк — он уверен, что это он — кажется призрачным, слишком неживым, но таким реальным одновременно. Марк смотрит на него и ждёт каких-то действий, слов, но натыкается на сонный взгляд и понимает всё без лишней мишуры.

    Отодвигается чуть назад, освобождая место, приглашая Донхёка, а он незамедлительно подходит к кровати всё так же хромая, ложится и не произносит и звука, только безмолвное «спасибо», когда прижимается к горячему телу канадца и утыкается кончиком носа в шею, глубоко вдыхая аромат яблок. Марк прижимает его к себе ближе, чувствуя под ладонью выпирающие рёбра, и утыкается в каштановую макушку, пахнущую приторным шампунем, какие обычно предоставляет отель.

— Ты опять лишний раз тревожишь ногу, Донхёк, — разрывает тишину Марк.

    Донхёк молчит, понимая, что отчасти старший прав и его правоту подтверждает слабая ноющая боль в щиколотке. Все мемберы знают, что младшему разрешили тренировки, но всё равно опекали его от сильных нагрузок (особенно Тэён). Несмотря на это, Донхёк тренировался в полную силу, игнорируя тревожные, а порой недовольные взгляды согруппников. Он и так слишком многое пропустил, что в дрим, что в «127». Марк его понимает, но он же тоже волнуется.

— То есть когда мы тренировались, тебя это не сильно волновало, хён, — чуть язвит Донхёк, теснее прижимаясь с Марку.

— Потому что там ты Хэчан, не занимающий упорства и язвительности, а тут ты Донхёк, нуждающийся в заботе, — объясняет канадец.

Младший замолкает, опаляя тёплым дыханием шею старшего, и тот думает, что он заснул. Но комнату вновь разрывает шёпот:

— Ты так говоришь, будто мне пятнадцать лет, — звучит чуть недовольно, но больше обиженно.

— Честно, в пятнадцать ты был более независим и невыносим, чем в свои неполные двадцать, -усмехается Марк и добавляет: — По крайней мере, тогда ты мог заснуть и без посторонней помощи.

— Заткнись, хён, — бурчит Донхёк, и старший готов поспорить, что он дуется. — Тебе даже неполный двадцать один год, а ведёшь себя похуже Тэиль-хёна.

    По номеру разносится приятный смех и Донхёк расслабляется. Он действительно изменился за эти года, действительно стал зависимым от Марка Ли, с которым у них была постоянная борьба за право быть лучшим. И если Донхёк действительно считал это борьбой, пытался быть во всём лучше канадца, то Марк относился к этому с юмором, не считая младшего соперником и ожидая какой-нибудь пакости от него в любой момент.

    Он с ностальгией вспоминает то время, когда младший строил из себя крутого и независимого, всё старался делать сам и злился, если что-то не получалось и приходилось просить помощи у Марка. Наверное, это самое счастливое время. А потом дебют в дрим и Донхёк начинает меняться. Именно Донхёк, а не Хэчан, из которого самоуверенность, язвительность и сексуальность так и прёт (Марк порой даже не знает какой образ ему нравится больше). Донхёк, который не может заснуть без ощущения чужого тепла. Парень, который язвит больше по привычке, чем действительно хочет этого. Подросток, который мило смущается, если проявить какую-либо заботу о нём. Единственно, что от Донхёка есть в Хэчане (Марк знает, что это один человек, но всё равно разделяет их) так это любовь к скиншипу.

    Даже сейчас Донхёк жмётся так сильно, будто между ними не жалкие миллиметры, а целые километры, которые необходимо сократить. Марк крепче обнимает его, и младший будто попал в капкан, откуда ему не выбраться до утра, потому что старший не отпустит, а Хэчан сильно и не сопротивляется, только закидывает ногу на хёна и слабая улыбка трогает губы.

— Я так скучал по тебе, — шёпотом признаётся Донхёк, краснея.

— Правда? Не думал, что ты успеешь по мне соскучиться, когда тебе компанию составляли песни Майкла Джексона, — чуть насмешливо, с едва уловимой издёвкой, но так по-доброму.

— Ты правда думаешь, что я двадцать четыре часа в сутки слушаю Майкла Джексона? — интересуется младший.

— Ну, я предполагаю, а что, нет?

— Нет.

— Тогда кто?

— Ты. Я слушаю твой голос, когда скучаю по тебе. У меня есть плейлист «Марк Ли», куда я собрал все песни, где есть ты.

— Все? То есть там есть песни с Сыльги-нуной и Джой-нуной? — краснеет Марк.

— Ага, все-все, — усмехается Донхёк.

— Тогда ты и правда сильно по мне скучал, — делает вывод старший, а после целует в макушку.

    Донхёк поднимает голову, встречается с Марком взглядом, а после прижимается к его губам, давая понять, как сильно он скучал за эти месяцы, недели, дни. Этот поцелуй настолько детский, несущий в себе нежность и горечь непреднамеренной разлуки, что Марк о других мечтать и не может, только вспоминает их первый поцелуй на крыше, который кардинально отличался от этого. В том поцелуе были невысказанные слова любви, гормоны переходного возраста и юношеский максимализм с идеальным концом. Донхёк правда скучал, хоть по нему и не скажешь, но ведь никто не знает, что у него внутри за эмоции, чем Марк, которому он свой внутренний мир доверил целиком и полностью.

— Я тоже скучал по тебе, Хёк, — сквозь поцелуй говорит Марк.

    Так они и засыпают, в обнимку, под звуки кипящего бурной ночной жизнью города, где утром они проведут первый завершающий концерт, а после уставшие, но жутко довольные, свалятся в постель, возможно, найдя силы на душ.

    Джехён с утра не обнаружит Донхёка в номере, понимая, куда он делся, и совсем не волнуясь за него.

Прим. автора: Сразу проясню ситуацию с возрастом. Хэчану и Марку сейчас 18 и 19, то есть по корейскому летоисчислению 19 и 20. Летом (6 июня и 2 августа) им исполнится 19 и 20 по западным меркам, но по-корейски им будет 20 и 21, поэтому я взяла корейское летоисчисление и именно поэтому им неполные 20 и 21)

P.S: Мне будет очень приятно, если вы прокомментите работу)