Перемены к лучшему

Часть 5

Олег Михайлович остановился возле школьных ворот, пожелал удачи и уехал, когда парни высадились и достали сумки. Дима привычным жестом перекинул портфель через плечо, а Николаю необычно было держать в руках предмет из натуральной кожи. Он всегда обходился вместительным мешком с развала фанатской атрибутики. В средней школе там был «Король и шут», а потом прикупил нейтральный черепок с крестами.
— Уже неплохо, — сказал Дима, посмотрев на сводного брата в новеньком пальто, чистой обуви, с немного растрепанной, но чистой шевелюрой. — У тебя первым уроком что?
— Английский, — Николай поморщился.
— Что, не учил?
— Ничего не задавали.
— Да ладно?
— Правда, не задавали! — слушать клевету было оскорбительно. — Просто она стерва.
— Англичанка?
— Ага.
— Ты ее не провоцируй, и все, — посоветовал Дима.
Они уже подошли к просторному крыльцу, и тут Николай увидел возникшую из ниоткуда пачку сигарет в руке Димы. Глаза его округлились, а DarkHorse в своей человеческой ипостаси невозмутимо прикурил и с наслаждением затянулся.
— Ты куришь?!
— Иногда, — улыбнулся Дима.
В этом открытии для Николая было что-то противоестественное. Словно идеальная респектабельная жизнь дала трещину и показала свою некрасивую изнанку.
— Я думал, ты, типа, за здоровый образ жизни, все дела, — сказал Коля. Мимо них шли ребята, кое-кто останавливался, чтоб поздороваться с Димой. Существование Николая, как всегда, игнорировали.
— Типа, да, — ответил Дима. И не стал развивать мысль.
Николай подождал, пока друг докурит, они прошли в просторный холл и занялись ненавистной сменкой. Теперь у Коли были отличные ботинки, купленные в каком-то дорогом бутике, но все равно лениво было садиться на лавку, доставать их из мешочка, потом убирать обувь с улицы. Ноги немного ныли после утренней экзекуции, вокруг снова носился поток детей и подростков, опять было неуютно, и сразу вспомнилась купленная перед Новым Годом игрушка, к которой он так и не притронулся. Даже строчки для дневника сложились сами собой:
«Поигрались, и хватит».
— Ну, до вечера, — Дима похлопал его по плечу, словно подтверждая справедливость невысказанного вслух предложения. Николай кивнул и очень быстро потерял из виду своего новенького братишку.
В классе уже сидела пара девчонок, Коля кивнул им вместо приветствия и пошел на последний ряд, чтоб сесть, как обычно, у окна. Место это было его любимым, и когда удавалось там обосноваться, в голову сразу приходили какие-нибудь интересные истории. Иногда он представлял себе, как его игровой персонаж, светлый эльф Nikolas, пускается в погоню за сокровищами. Игровые правила разбавлялись сюжетами фильмов и фантазией автора, Nikolas убивал дракона, получал сокровища и потом у костра делил их вместе со своими товарищами.
— Ефремов! Спустись на землю!
Голос англичанки был тоненьким и дребезжал противно, но свою работу выполнял — Николай стал судорожно оглядываться. Все уже расселись, должно быть, даже прозвенел звонок, и теперь нужно было слушать Софью Андреевну с ее историей о том, как она провела каникулы.
Николая раздражало то, как лебезят одноклассники перед молодой девицей. Небось, только диплом свой получила. И туда же — наставляет жизни.
С английского Софья Андреевна легко переходила на русский, и вот уже класс оживленно обсуждал новый фильм, потом насущные проблемы подрастающего поколения.
«Сейчас будет рассказывать, как она поступала в свою педагогическую клоаку», — подумал Николай. Мысли его всегда были очень стройными. Поэтому он и взялся вести дневник. Вслух вечно получалась какая-нибудь хрень, но внутренний голос выдавал неожиданно сносные предложения. Коля начал записывать их сначала в тетрадку, а потом выложил в Интернете и оброс небольшой стайкой подписчиков.
— Ефремов! — она снова отрывала от дельных мыслей своим писком.
— Да, Софья Андреевна?
— Упражнение двести двенадцать, пункт три, читай!
Как они успели-то от пустого трепа перейти к делу?
После первого урока английского Николай вышел на перемену и направился в туалет. Не то чтоб ему правда хотелось, просто сидеть в классе и смотреть на хихикающую англичанку было невыносимо.
Он открыл дверь и чуть не столкнулся в проходе с Костей.
Костя его не знал — он просто извинился и осторожно обошел Николая. Зато Коля прекрасно знал Костю. Все старшеклассники знали Костю. Даже те, кто совсем не интересовался общественной жизнью. Он был чем-то вроде отражения Димы. Но не такого, которое бывает в хороших зеркалах, а такого, которое можно найти в комнате ужасов цирка. Еще так бывает, когда зеркало долго не мыть. Оно вроде бы отражает суть, но детали размываются, становятся вроде бы незначительными.
Про Костю ходили самые разные слухи. Первый, активно поддерживаемый девчонками-сплетницами, состоял в том, что Костя был геем. Николай услышал запах дорогого одеколона, оставшийся после несостоявшегося столкновения. В туалете такой аромат был особенно неуместным. Костя одевался броско, часто пропускал занятия, вечно катался куда-то за границу, с родителями и без них. Он учился сносно, но все равно попадал на ковер к директрисе и тем прославился среди ребят. Его считали ужасно скользким типом и старались лишний раз не связываться, и друзей у него не было. За исключением Димы.
На каникулах Николаю не пришло в голову задать вопрос внезапно обретенному братану, что там за мутки с этим Костей. На каникулах были развлечения, фильмы, вкусная еда, смех и радость. Последнее, о чем думал Николай — о существовании Кости. И тут вот, в одну секунду, столкнулся, сбился с мыслей и стоял теперь в туалете, растерянно глядя на стройный ряд белоснежных унитазов.
— Эй, ты нормально? Эй! — окликнул его незнакомый парень. Тоже старшеклассник — Коля видел его иногда на линейках.
— Да-да, я так. Задумался.
Из туалета Николай выходил, исполненный твердой решимости. Вечером, когда появится минутка, обязательно спросит у Димы про этого Костю. Очень уж подозрительно выглядела эта сигарета. Никак не вязалась с утренними пробежками, стаканом апельсинового сока и отличными оценками братишки. Коля легко мог бы приклеить ее Косте. Даже не сомневался, что тот курит. Сигареты, а то и еще что-нибудь покруче.
— Ефремов, у тебя энурез?! — заорала Софья Андреевна, когда он появился на пороге класса.
— Извините, — пробурчал Николай. Девчонки на первых партах нервно захихикали.
Он уселся на свое место и снова задумался о сигарете, Косте и о том, как эти две вещи могли быть связаны. Что если Костя, на самом деле, гей? Катается по всяким Европам, набрался там. Вроде в Японии еще был. Странный парень, чего Димка с ним забыл? Может, хочет отдохнуть немножко от своей правильности?
— Ефремов, ты опять улетел?
— Извините, Софья Андреевна.
Извинялся он уже автоматически. Хоть Дима и сказал, что достаточно просто не провоцировать англичанку, у Николая с этим предметом была долгая история взаимных обид. Ему достаточно было просто на минутку отвернуться, чтоб получить выговор или запись в дневнике о плохом поведении. От злости не хотелось учить, а когда он не учил, записей становилось больше.
К концу второго урока английского он позабыл про Костю, сигарету и все на свете. Шел по коридору хмурый и злой, вспоминая, сколько раз за утро прозвучало пронзительное «Ефремов!». После английского была история, потом две алгебры и русский язык. Николай записывал домашнее задание, старался слушать, читал книги, где говорили, но настроение его было испорчено окончательно, поэтому вечером он выходил из школы с единственным желанием — поскорей сесть за игрушку.
— Ну, как день прошел? — сияя улыбкой, спросил его Дима, нагнав во дворе школы. Им нужно было дождаться Олега Михайловича. Новый папка решил в первый день использовать обеденный перерыв для благих целей. Николай мрачно подумал, что дядя тоже скатился до банального подкупа.
— Нормально.
— Че-то по лицу не скажешь, — сказал Дима и закурил.
— Слушай, а че ты дома не куришь?
— Не хочу, чтоб отец знал, — честно ответил Дима.
— Это вредно.
— Курить?
— Врать родителям.
— Да че с тобой такое-то? — удивился Дима.
— Да англичанка это все, — вздохнул Николай, — с утра примоталась.
— У тебя Зоя Петровна?
— Ха-ха! — победно расхохотался Николай, обнаружив, где была зарыта собака. Ему даже полегчало немного. Оказывается, братан думал, у него нормальная училка. — Софья Андреевна, не хочешь?
— У-у-у, — протянул Дима. — Держи, — и протянул вдруг сигарету.
Рядом со школой курило много старшеклассников. Сначала их гоняли, и компания курильщиков перебралась в соседний двор, но там стали жаловаться жильцы. Директриса ругалась с родителями, пыталась образумить учеников, но, когда те стали пропускать занятия, слишком отвлекаясь на перекуры, просто закрыла глаза. Курите, только ходите и учитесь. Но Николай все равно не курил. Не верил, что помогает. Дима протягивал ему сигарету, и вдруг что-то переключилось в голове, словно тумблером щелкнули — Коля взял маленький сверток с табаком, приложил к губам фильтром и осторожно втянул воздух.
Закашлялся, но прилив адреналина тут же выветрил из головы все дурное настроение. Он подышал немного и затянулся еще.
— Пробьемся, братишка, — улыбнулся Дима. — Осталось-то всего ничего.
Коля курил, то и дело закашливаясь, и думал, что действительно осталось совсем немного. Потом можно будет выбрать что-нибудь по душе. Пускай даже не на дизайнера, пускай на юриста или на врача. Если взяться за голову, попросить у матери репетитора или на курсы какие пойти, можно пробиться. Все-таки, кроме Софьи Андреевны, бывают еще и Зои Петровны.