давай разрушим стену между нами

Да ебись оно всё конём!

Сегодня ты спросил у меня, почему я такой замкнутый. Холодный, нелюдимый, отстранённый. Я только усмехнулся в ответ. Ты не мог этого видеть из-за треклятого протеза, но я знал, что ты всё понял по глазам.

— Я правда хочу знать, Сал. Люди ведь тянутся к тебе, — я тут же перебил тебя.
— Я урод, Ларри, — с нездоровым весельем в голосе произнёс я. — Какие тут ещё могут быть вопросы, — я развёл руками, уже предчувствуя гневную тираду от тебя.
— Да не только в этом дело, — твои руки сжались в кулаки, а голос стал намного выше. Ох, помню, как много раз я уже получал от тебя за подобные выражения. — Нам плевать на это, ты же видишь сам. Откройся мне, наконец! Я хочу знать, что тебя действительно тревожит! Я хочу помочь! – сколько раз уже наши разговоры заканчивались именно на этом.Ты снова будто умоляешь меня довериться, рассказать тебе, буквально вывернуть наизнанку свою душу. Но, прости, Ларри, я знаю, чем это кончится. На моей душе уже нет места для новых шрамов. Я лишь покачал головой в знак отрицания и уже направился в сторону двери, как твоя рука резко схватила мою, разворачивая снова к себе лицом.

— На этот раз ты так просто не уйдёшь, пока мы не поговорим как следует. Я больше не могу смотреть на то, как ты страдаешь, как пресекаешь любую заботу о себе. Твою мать, чувак, я же твой друг. Мне самому от этого тошно, — твои пальцы сильнее сжимали моё запястье — завтра будут синяки, я уверен.
— Я уже давно не страдаю. Отстрадал своё. Так что хорош уже тут сопли разводить, каждый раз одно и то же. Всё у меня нормально. Просто я ТАКОЙ. Смирись, - от этой жалости меня одолела дикая ярость. Я резко выдернул свою руку и быстрыми шагами направился к двери. Дорога до моей квартиры заняла несколько минут, и вот я уже в своей постели сверлю взглядом обшарпанный потолок. В голове крутятся нескончаемые разговоры о моём состоянии. Как только я позволил себе сблизиться с Ларри; я будто попал в какую-то петлю времени. Он то и дело пытается влезть мне в душу, покопаться там, выудить самое сокровенное, вскрыть старые раны… а потом что? Бросит её, разорванную и гниющую, и уйдет, как все и всегда, напуганный её чернотой, уродством и зловонием. А оно мне надо вообще? Столько лет подряд день сурка. Мне никто не нужен: я и один неплохо справляюсь. Во мне кипела злость. Ну чего они все лезут-то ко мне?!

С тяжёлым вздохом я снял с себя протез. Лёгкий ветер из приоткрытого окна приятно холодил раздражённую кожу. Я подошёл к окну и открыл его сильнее, доставая из кармана рваных джинсов сигареты. Я уже забыл, как приобрел эту привычку. Когда сигарета была уже выкурена наполовину, дверь моей комнаты резко распахнулась, громко хлопнув о стену.