За хлебушком.

13 И снова стыд и срам

— Куда собрался?

Окрик вывел меня из мрачных размышлений.

— Прости, Джаспер, я не мог это так оставить.

Ах ты ж предатель ушастый! Картинно обнимаю Дементора и прячусь в одеялковом царстве.

Хлопает дверь. Мелиссовый запах Ана выветривается. По одеялу проходится в легком прикосновении ладонь. Можжевельник, чтоб его.

— Почему вы избегаете меня?

Ах ты ж сволочь королевская! Он еще и спрашивает!

Вскакиваю с кровати и ору на офигевающего принца:
— Почему?! У тебя хватает совести спрашивать! Обольстил меня своими ухмылочками и обнимашками и забыл. А я чуть честь свою тебе не отдал, жених хренов! «Ктьо ви?», «Пасему ви избигаити миняааа?» — нагло кривляю Леона.

Сначала не замечаю причину странного ощущения. Только потом ощущаю, как по моим ГОЛЫМ ногам течет. Еееежики мохнатые! Это только такой лох как я мог не заметить своей абсолютной обнаженности.

Поднимаю взгляд обратно на принца и тону в его потемневших глазах. Все еще сидя на кровати он хватает и притягивает меня к себе, зажав между коленей. Лицом прижимается ко мне в районе солнечного сплетения и, ведя носом по ложбинке на груди, безумно шепчет:
— Отчего же я тогда помню твой запах?

Колени предательски подгибаются, но он ловит меня, подхватывая за ягодицы. Ох, как же сладко поджимается задница.

— Кхм...

На пороге стоят, охреневая, король и Сора.

Правитель выдавливает что-то вроде:
— Так вот кого ты выбрал.

А Сора заливается смехом, увидев мое перекошенное лицо.

— Я сделал выбор еще вчера, очнувшись на руках Джаспера. Так странно не помнить человека, но уже любить.

Оооо... Просто прячу в ладонях пылающее лицо.

— Я пойду, наверное... — король задом попятился из комнаты, едва не упав через стул.

— Мальчики, до помолвки ни-ни! — строго, но весело помахал отрицательно пальцем Сора и тоже поспешил уйти.

А я так и остался стоять, затиснутый в цепких конечностях Леона. Стыд-то какой!

Мои руки попытались отнять от лица, но я дико сопротивлялся. Увидеть сейчас лицо возлюбленного выше моих сил. Я же помру от стыда. И за обнаженку, и за свои гнусные мыслишки по отношению к чувствам принца. Не найдя другого выхода, я попытался вырваться из объятий. Но только усугубил свое положение — оказался спиной к Леону. Чем этот проказник не преминул воспользоваться: бережно перегнул меня через руку и... размашисто облизнул мою мокрую задницу. Вся моя омежья сущность затрепетала от такого действия.

А что я? Как был, так и кувыркнулся через голову вперед.

Так же голопопиком спешу отползти подальше от этого обольстительного извращенца. Но меня тормозят, положив на поясницу раскаленную ладонь:
— Сад. Я вспоминаю сад, когда впервые тебя увидел.

Меня поднимают и обвивают теплыми, почти целомудренными объятиями:
— Прости, прости меня за то, что я посмел тебя забыть.

— Отпусти меня... — тихонько блею продолжая млеть в таких родных руках. — Мне нужно собираться на твою помолвку.

По жопе получаю звучный шлепок, от чего лишь взвизгиваю и начинаю течь еще сильнее.

— Не мою, а нашу помолвку. Прошлую аннулировали из-за моего измененного состояния. Эту же я хочу пережить вместе с тобой осознанно.

Да что же ты делаешь со мной, черт любимый? Оборачиваюсь к нему и тянусь руками, пытаясь прижать ближе кожи. Захлебываюсь от счастья, повисая на шее Леона.

— Можно я тебя одену?

О боги, ничего интимнее я и придумать не могу. Заливаюсь краской и опускаю голову. Ну не могу я сейчас спокойно смотреть на него такого сногсшибательного. И так задница уже даже не расслабляется. А если вспомнить его влажный, шероховатый язык...

— Малыш, не думай о пошлостях, на тебя трусики не налезут...

Тугой узел внизу живота разворачивается и уходит еще ниже, прямо к головке моего члена. За многочисленные походы в туалет я привык к миниатюрности своего органа и уже не представлял его иначе. А тут... Нет, он не стал мега большим, но заметно вытянулся в длину и сейчас немного ныл от возбуждения. Так и хотелось прикоснуться к нему, снять это сладкое тугое напряжение.

Но Леон считал иначе. Он принялся надевать на меня трусики со странным приспособлением-аналогом прокладки. Его шероховатые от работы в оранжерее руки начали свой путь, огибая косточки стоп, скользнув по икрам прошлись по коленкам, запуская стаю мурашек вдоль позвоночника. Этот монстр якобы для лучшей видимости склонился к ногам и его волосы едва ощутимо касались моего живота под пупком. А его сбившееся дыхание заставило поджаться мошонку. Самый настоящий зверь! И вот моя срамота скрыта под тоненькой тканью.

А это были только трусики!

Берет руками тонкую черную шелковую рубашку и просит задрать руки. Подчиняюсь своему властному альфе. Вместе с рукавами его ладони скользят по моим поднятым рукам, задевая нежную кожу на запястьях, под локтями. А потом он выпускает из рук струящуюся ткань, и она скрывает мое разгоряченное лицо. Сладкая пытка: ткань медленно, медленно скользит по подбородку, шее. Он кладет руки прямо на рубашку и вместе с нею следует вдоль подмышечных впадин, по груди. Ах... Соски. Леон несколько раз подряд очерчивает их через ткань и я, теряя голову, прогибаюсь ему на встречу, ахая от перевозбуждения. Опускает ворот, не забыв коснуться шеи и кожи за ушами.

Я уже не имею сил на мысли. Они осколками впиваются в мой разгоряченный мозг и плавятся тут же, как лед в кипятке. Мне хочется в этот момент обнять, целовать, ласкать своего принца, но я могу только безвольно стоять и смотреть. На его расширенные почти на всю радужку зрачки, на пересохшие губы, которые он так отчаянно закусывает, на судорожно вздымающуюся грудь и... Небо, мой принц возбужден! Об этом говорит мощная выпуклость на его паху.

Увидев это, я дичаю.

Принц застегивает три пуговки у воротника, а я льну к его ладоням, отпускаю свой хриплый выдох-стон. Леон превращается в лаву. Он пылает, готовый выжечь все на пути своего следования.

Приседает на корточки и ставит одну мою ногу себе на колено. До боли медленно надевает штанину черных кожаных брюк, скользнув по щиколоткам, очертив икры и проведя тыльной стороной ладони по внутренней стороне бедра.

— Ааах...

— Тише, милый...

То же, в точности до миллиметра, он повторяет с другой ногой. После намеренно сладко проводит сквозь кожу брюк по ягодицам, проскальзывает ладонями вверх от поясницы и до лопаток, после переходит на поджавшийся живот и гладит-перетекает вдоль тазобедренных косточек. Как же мучительно долго он играет с ремнем, задевая ставшую предельно чувствительной кожу под пупком.

Резко застегивает молнию брюк, и я вскрикиваю: настолько туго вставшему колом члену. Меня в полуобморочном состоянии обнимают со спины, и я слышу дребезжащий, пробирающий до костей голос любимого:
— После помолвки, я сорву с тебя всю эту дрянь и вылижу всего.

— Ууу, — все, что могу проскулить в ответ.

Мои губы наталкиваются на преграду в виде сладкого прикосновения его губ. Нежно принц просто прикасается ко мне. Но не выдерживает и пробирается, раскрыв языком мои губы, вглубь рта. Он вылизывает влажно, грубо. Окончательно потерявшись в ощущениях, прикусываю легонько его нижнюю губу, которой уступил место язык и слегка посасываю.

— Кхм, там это, ну, началось все.

Отпрыгиваю как ужаленный от Леона и вижу пунцовые лица Луки и Ана.

— Мяу! — шокированный Дементор обзывается из-под кровати.

Стыд и срам...