/эпилог/
Чонгук потерялся в сексе и наркотиках.
Ему снится Тэхен — его маленький разбитый мальчик, улыбается ярче солнца квадратной улыбкой, заливается смехом, бежит по полю, едва касаясь пальцами пшеницы, плетет цветочный венок и опускает ступни в воду. Заходит почти по колено, манит Чонгука с собой — Чонгук с криком просыпается.
Вокруг него — шлюхи, которых он достоин.
Чонгук вдыхает кокаин через свернутую купюру. Откидывается на спинку, облизывая губы и расставляет широко ноги, позволяя какой-то девке ему отсосать. Он путает пальцы в ее смоляных волосах, скалится, выгибается, толкается в горячий рот, пачкая собственной спермой пышные груди.
Его душит Сеул.
Город больших возможностей, которые он спускает в унитаз и не жалеет, подогревая на ложке героин. Охуенно. Горячая лава растекается по венам, впивается в кожу, выворачивает мышцы, дробит кости, как кто-то делал когда-то в прошлом.
Тэхен — призрак в его снах. Тянет к нему руки-веточки, смеется, танцует, Чонгук его боится, кричит, просыпается, убегает, смывает ледяной водой или насаживает на себя очередную шлюху. Ему, в общем-то, плевать, только бы от Тэхена избавиться.
Экстези на языке — вкусное, с горчинкой приятное, убивающее. Перед ним — хрупкий омежка в красном берете — Чонгук позволяет себе его избить до смерти, потому что таким имел право быть только один, и он умер.
Чонгук устал бегать.
В шприце — тройная доза.
Ему снова снится Тэхен.
Тянет к нему свои руки.
И Чонгук тянется в ответ.
ты, понесший за меня наказание, всего лишь был слабым.
