Все круги ада. Освобождение

Глава 14. Часть 2

- Хорошо, оставим это, - сказал Игорь с некоторой досадой. - Как бы там ни было, ты пошел в монастырь. Что же дальше?

- Да. Я стал послушником, взял имя Луис и честно собирался провести в монастыре всю жизнь. Но выяснилось, что господу не нужно мое смирение, он не собирался оставлять меня в покое. В конце концов, я нарушил обет.

- Что же случилось?

- Извини, но мне неприятно это вспоминать.

- Но все же?

- Все началось с исповеди. Я отдал кестек своему духовному наставнику. Ты же знаешь, без этого я бы ничего не мог рассказать ему, а мне хотелось быть честным. Я выполнял обет и отдавал кестек богу, но иначе этого нельзя было сделать, как отдав его монастырю, а значит - кому-то из монахов. И им оказался этот человек. Я честно покаялся. У меня много грехов. Я рассказал, что возненавидел отца и бежал из дому, курил опиум, любил чужую жену, много убивал. Я рассказал, кто я такой, что перестал быть человеком.Одно это должно было заинтересовать духовный суд, ведь это выглядело как дьявольщина, колдовство. Если честно, то именно на это я и рассчитывал. Я с ужасом думал о выполнении обета, о рабстве, которому не будет конца. Принадлежа людям, я все же мог бунтовать, у меня оставалось что-то свое. Им принадлежало мое тело, он могли приказывать, истязать, убивать, запрещать, но над моими чувствами и мыслями были не властны. Господу же я был должен отдать душу.Именно поэтому я выбрал Испанию, страну, где инквизиция была достаточно сильна.Костер бы уничтожил все следы моего пребывания, уничтожил кестек. Именно поэтому в исповеди я не употреблял слова "наука", я говорил - сила. Сеид страшной силой и властью превратил меня в то, чем я стал, - не человека. Я рассказал о своем отношении к богу, о своей ненависти и гордыни. Я ждал суда.Но священник, выслушавший мою исповедь, покрыл меня, мало того, он постарался,чтобы никто не узнал, что я собой представляю. Дело в том, что я рассказал и о Сафаре. Тогда мне было еще невдомек, почему он так заинтересовался этим, так усердно расспрашивал, вплоть до интимнейших подробностей. И священник забрал мой кестек. Он сказал, что теперь я принадлежу церкви, и кестек будет находиться в хранилище монастыря, как я и хотел. На самом же деле оставил его себе. А ночью позвал меня в свою келью и изнасиловал. Ты не представляешь себе, как я ползал перед ним на коленях, как умолял не делать этого. Но нет. Я боялся ночи, боялся спать, потому что в любую минуту он мог позвать меня. Это было ужасно. Я ходил к нему и ничего не мог сделать. Официально он являлся моим наставником, и не было подозрительным, что мы видимся слишком часто. Да, наверное, это и не являлось чем-то из рук выходящим для замкнутой мужской среды.