Все круги ада. Освобождение

Глава 16. Часть 2

Им в самом деле было трудно. Граф принадлежал Игорю и вел себя с ним так, как привык вести по отношению к господину, как его приучали к этому плетью и кестеком. Но Студент не мог ему этого позволить, и в то же время даже сам его запрет являлся приказом, насилием. Он был в ужасе от того, что у него подымается рука ударить его, что как-то само собой получается, что он распоряжается им, словно вещью, приказывает, подавляет... "Это все влияние кестека, - думал он. - Какое-нибудь излучение, гипноз..." Но, скорее всего, это было и реакцией на поведение Графа. Раб ждал, что с ним будут поступать именно таким образом, ждал приказа, наказания, унижения, и этим провоцировал хозяина. И все же он продолжал держать Графа при себе, решал за него, успокаивая себя тем, что, судя по рассказу этого человека, при всей своей беззащитности, когда дело доходило до чего-то действительно ценного для него, он умел настоять на своем. Да ведь и казалось, что он ни в чем не насилует его, не унижает, не истязает, держится как с равным, другом. Всего-то, что пытается перевоспитать, привить правильные, не извращенные идеи и взгляды на мир, на жизнь, людей, политику... Другое дело, что сам Граф изменил свое отношение к нему. Подстраиваясь под невысказанное желание хозяина, старательно имитируя прежние, дружеские отношения, он ни на минуту не забывал, что Игорь - его господин. Граф послушно ходил с ним на сходки большевиков, выполнял все поручения, сидел в его квартире, угождал его матери, ни в чем, если не считать попытки исследовать его организм, не перечил. Но не исчезала скованность, как-то забылись их задушевные беседы и споры, чаще всего слышалось: "да, Игорь", "как тебе угодно, Игорь". И Студент начинал тогда ненавидеть свое собственное имя, это "Игорь" произносилось таким образом, что резало слух, так как в нем слишком отчетливо слышалось другое, запрещенное, но привычное для раба. Его имя звучало словно "господин" на ином, неизвестном языке. Прошло немало времени, прежде чем невольник продемонстрировал, чего ему стоит сохранять это послушание и спокойствие.

Как-то, когда он пришел домой, Граф тихо сидел в темной спальне.

- Ты чего в темноте? – спросил Игорь, зажигая свет. - Что с тобой происходит? - спросил громче, увидев его напряженное, бледное лицо. – Что это? – В руках Графа был большой бокал с чем-то мутным?

Граф побледнел еще сильнее.

- Накажи меня, - тихо произнес он. - Я... я сегодня опять пытался... освободиться.