Проделки судьбы

глава 11.

Антон смог прийти в себя спустя двадцать минут, хотя для него это время прошло словно несколько часов. Юноша открыл глаза, и на мгновение его охватил страх: Шастун не понимал, где он и что происходит. Парень будто находился под куполом, так как все звуки, доходившие до его ушей, отдавались каким-то эхом. Антон дёрнулся и часто задышал, но всё это вмиг исчезло, когда мягкий, ласковый голос тихо произнёс:
— Антон? Ты в порядке?
Арсений Сергеевич с волнением посмотрел на парня и слегка дотронулся ладонью его плеча. Антон вздрогнул, но не от страха, а скорее всего от неожиданности. Парень осмотрелся и понял, что находится в машине учителя. Голова слегка кружилась, а по телу будто проехался трактор. Шастун никак не мог сфокусировать взгляд, а когда у него это наконец получилось, и парень окончательно пришёл в себя, то жестокая реальность вмиг настигла его, с ней же снова пришла паника. Антон схватился руками за сиденье, что аж побелели костяшки.
Учитель, заметив это, сжал всё ещё лежавшую руку на плече Шастуна, а другой рукой мужчина развернул лицо парня к себе. Математик заглянул в испуганные глаза Антона, будто взглядом пытаясь успокоить, но мальчишку начало трясти. Шастун открыл рот, словно хотел что-то сказать, но ни одного слова не вылетело из его уст. Антон смотрел куда-то сквозь учителя, чувствуя, как хочется кричать и дёргать на себе волосы.
— Дыши, — тихо прошептал Арсений Сергеевич. — Дыши, Антон.
Мужчина обхватил лицо парня своими холодными ладонями и, не прерывая зрительного контакта, повторил:
— Дыши.
Антон сначала нахмурился, затем закрыл глаза и, открыв, расслабился.
— Надо… надо, — Антон пытался выдавить из себя слова. — в… надо…
— Тихо. — Учитель погладил парня по щеке и, не отрываясь от глаз Шастуна, полез в бардачок за блокнотом и ручкой. — Сможешь написать номер больницы?
Антон медленно перевёл взгляд на блокнот, а после неуверенно кивнул.
— Хорошо, — произнёс Арсений Сергеевич, выдыхая и отпуская лицо ученика.
Шастун нахмурился, почувствовав отсутствие холодных, но одновременно таких тёплых рук. Антон взял ручку и попытался вспомнить номер больницы. Рука задрожала, и когда ручка соприкоснулась с бумагой, то вместо цифры, получилась непонятная каракуля. Шастун зажмурился, стараясь сосредоточиться, но со второй попытки ничего снова не получилось, кроме непонятных отрывистых линий. Когда парень попытался в третий раз, то он почувствовал, как руку трясёт, но Антон не бросал попытки, но вдруг его руку накрыла приятная холодная ладонь.
— Лучше скажи, — прошептал учитель, сжимая руку ученика, но не так сильно. Чтобы было не больно.
Антон облизнул пересохшие, потресканные губы, перевёл затуманенный взгляд на учителя и на выдохе назвал номер больницы, после чего Шастун откинулся на сиденье и закрыл глаза. Парень переплёл с мужчиной пальцы, снова чувствуя то тепло от холодной ладони учителя. Арсений Сергеевич завёл машину и аккуратно отпустил руку ученика, отчего тот нахмурился и приоткрыл свои блестящие от слёз глаза, но, встретившись со спокойным взглядом синих глаз, тут же успокоился.
Математик гнал со всей скорости, замечая, как состояние Антона ухудшалось с каждой минутой. До больницы они доехали минут за десять, и, припарковавшись, Арсений Сергеевич посмотрел на ученика, который снова дрожал как осиновый лист.
— Дыши, — снова сказал мужчина и заглянул парню в глаза.
Учитель вышел из машины и, обойдя её, открыл дверь Антону, но тот не мог даже пошевелиться.
— Антон… — Арсений Сергеевич присел на корточки, чтобы удобнее было смотреть в глаза парню. — Пойдём.
Шастун повернул голову и встретился взглядом с учителем. Неуверенно кивнув, юноша вышел из машины, придерживаясь за мужчину.
— Всё будет хорошо, — прошептал Арсений Сергеевич.
Но Шастун не слышал этого, он ничего не слышал, кроме звуков собственного сердцебиения.
Больница встретила учителя и ученика мерзким и таким ненавистным Антону запахом. Всё было слишком чисто, слишком стерильно. Слишком. Когда они проходили мимо гардероба, женщина-гардеробщица косо посмотрела на руку Арсения Сергеевича, покоившуюся на спине Шастуна.
«Она мне кого-то напоминает», — вдруг подумал Антон, глядя на женщину, и когда его настигло воспоминание, парень презрительно хмыкнул и резко отвернулся.
Свет в больнице был приглушённый, лампы шумели, и этот звук давил на Антона. Хоть везде и было всё чисто, но мебель была старая, а зеркала были так заляпаны, что едва можно было разглядеть в них своё отражение. Почти около каждого кабинета стояла огромная очередь из стариков и недовольных молодых. Каждый смотрит друг на друга с презрением и брезгливостью.
Антон засунул руки в карман куртки и ускорил шаг, отчего рука Арсения Сергеевича соскользнула со спины парня. Мужчина пытался поспеть за Шастуном, который уверенно шёл вперёд.
— Антон, — тихо позвал парня учитель. — Может спросим того врача?
Арсений Сергеевич указал рукой на невысокого мужчину в очках и в белоснежном халате, который выделялся на фоне всей этой серой атмосферы. Врач перебирал какието бумаги, одновременно разговаривая с медсестрой, влюблённо смотревшей на него.
Антон тут же побежал со всех своих длинных ног к мужчине, едва не сшибая его.
— Молодой человек… — начал было врач, но договорить не успел.
— Мои родители! Как они?! Скажите, пожалуйста! Они живы?! — Антон вцепился в мужчину, смотря на него бешеным взглядом.
— Что? — Доктор опешил и испуганно посмотрел на юношу, но быстро смог собраться.
— Вы, наверное, Антон Шастун?
— Да! Да! Мои родители, как они?! Пожалуйста! — Парень кричал и трепал доктора как куклу.
— Антон, — послышался мягкий голос сзади, а затем прикосновение к плечу.
Арсений Сергеевич отодвинул Шастуна и взял того за локоть.
— Можно узнать о состоянии родителей Антона? — спросил учитель.
Врач выглядел спокойным, но в его глазах мелькала грусть, что не скрылось от Антона.
Врач тяжело вздохнул и положил руку на плечо Шастуна.
— Антон, мне…
— Нет! Нет-нет-нет. — Парень отшатнулся и испуганно посмотрел на мужчину напротив.
— Не может быть…
— Антон… — Арсений Сергеевич взял того за руку, но Шастун тут же вырвался.
— Антон! — крикнул врач и ухватил юношу за локоть, заставляя его посмотреть на себя.
— Твой отец жив, но находится в реанимации.
Шастун поднял уже красные от слёз глаза на врача, его жутко трясло. Руки похолодели от волнения. Он боялся. Страх сковал всё тело.
— А мама?.. — Парень сглотнул и опустил голову, чтобы никто не видел его градом падающих слёз.
Спустя мгновение Антон снова посмотрел на врача, чей взгляд теплых карих глаз будто говорил «мне очень жаль». Слёзы перестали скатываться по бледным щекам, остались ещё не засохшие мокрые дорожки. Всё тело напряглось, и парень сделал несколько шагов назад. Учитель и врач следили за движениями Антона, боясь сделать что-то не так.
— Дыши, — произнёс Арсений Сергеевич, делая шаг вперёд, на что Шастун попятился назад. — Дыши.
Антон смотрел вниз, руки дрожали, а ноги едва держали парня. Юноша поднял голову, и врач с учителем столкнулись с его зелёными, полными ненависти глазами, в которых будто плясали чертята. К тому же, от красноты его глаза казались ещё более жуткими. Шастун сжал дрожащие руки в кулаки и окинул больницу самым презрительным взглядом, на который он только был способен. Парень так же посмотрел на доктора, а когда его глаза остановились на Арсении Сергеевиче, Антон холодно улыбнулся, а после, резко развернувшись, убежал настолько быстро, что никто даже не успел среагировать.
Арсений Сергеевич смотрел, как отдаляется фигура Шастуна. Учитель стоял как вкопанный. Почему он не побежал за парнем? В мужчине бились два желания: догнать Антона или оставить его. Арсений Сергеевич боялся, что Шастун может сделать что-то, о чём будет жалеть всю жизнь. Но идти за ним, когда мальчишка в таком состоянии тоже бессмысленно, и холодный взгляд, казалось, таких тёплых зелёных глаз дал понять, что не стоит. Мужчина повернулся к врачу и посмотрел на того так, будто прося совета.
— Ему нужно время и немного пространства, — сказал врач, качая головой.
— А если он… — Голос Арсения Сергеевича дрогнул.
— Всё будет хорошо, — сказал мужчина, пытаясь успокоить тёплым взглядом карих глаз.
— Пройдёмте за мной, нужно кое-что заполнить.
Врач на секунду отвернулся, чтобы достать бумаги, а когда вновь посмотрел на место, где должен быть учитель, то увидел, что его след простыл. Мужчина тяжело вздохнул, в его взгляде что-то проскользнуло. Покачав головой, врач достал сигарету из кармана белоснежного халата, хотя дал жене слово, что бросил курить.
Арсений Сергеевич выбежал из больницы, раскидывая всех на своём пути. На улице мужчина начал искать глазами знакомую высокую фигуру, но её нигде не было.
«Ты его потерял. Ты его подвёл. Снова», — твердил голос в голове, заставляя мужчину зажмуриться.
— Снова, — прошептал учитель.
Ни в какой книжке по педагогике не было написано, что делать в подобной ситуации. Быть может Арсений Сергеевич и не знал, что делать, но он знал, что не позволит своему ученику навредить себе.
«Он новенький в школе. Он мой ученик. Ему всего лишь 17 лет. Я не позволю ему», — думал мужчина, пытаясь найти ключи от машины у себя в кармане.
— Нужно найти его, — вслух сказал мужчина и тихо застонал, осознавая, что это практически невозможно.
***
Антон бежал, бежал без оглядки, расталкивая всех на своём пути. Слёз уже не было, на их место пришла вселенская злость на всех и на всё. Шастун винил себя, врачей, отца и даже Арсения Сергеевича.
Было больно, ветер дул в лицо, причиняя ещё больше боли, но юноше было всё равно.
Губы, искусанные до крови, красные щеки, красные глаза — выглядит жутко, но и тут Антону наплевать. Ему хотелось упасть прямо на улице и истошно закричать. Ему хотелось закрыть глаза и оказаться в Воронеже, когда всё было хорошо, но так уже не будет. Никогда.
Антон не помнил, как дошёл до дома. Юношу будто чем-то накачали. Тело двигалось, но сознание выключилось. Шастун не помнил, как взял весь алкоголь из отцовской кладовой. Но он помнил, как прошёл мимо их семейной фотографии, где отец обнимал улыбающуюся мать, а маленький Антон пытался дотянуться до родителей. Слёзы брызнули из и так покрасневших глаз. Шастун яростно закричал и кинул рамку с фото в стену, отчего стекло разбилось на маленькие осколки. Антон взял ещё бутылку виски.
Парень открыл дверь на крышу. Холодный ветер сразу ударил в лицо, будто пытаясь разбудить сознание Антона, но тщетно. Здесь нужно что-то посильнее.
Шастун снял с себя куртку и хотел было постелить на пол, но потом вдруг подошёл к краю, к небольшому бортику. Антон взобрался на него и, прихватив алкоголь, свесил ноги вниз. В пропасть. На лице парня появилась странная и какая-то сумасшедшая улыбка. Шастун открыл бутылку виски и сделал пару больших глотков, после чего зажмурился, чувствуя, как напиток обжигает горло и внутренности. Антон устремил взгляд на Питер. Это была не ночь и даже не вечер, поэтому никакой красоты Шастун не увидел. Или не хотел, или не мог. Юноша никогда не думал о суициде. Он всегда насмехался над теми, кто сводил счёты с жизнью. Считал их полными придурками, не умевшими решать проблемы. Видимо, судьба снова издевается над ним.
— Сука, — вслух произнёс Антон и горько усмехнулся, делая ещё один глоток из бутылки с коричневой жидкостью.
Он насмехался над суицидниками до этого дня. А может так легче? Всем будет легче без него, ведь так?
В любом случае, у Антона достаточно времени и виски, чтобы об этом подумать.
***
Время восемь вечера, стемнело часа три назад, и Антон наконец увидел ночной Питер. Хотя ночные огни города не произвели на парня никакого впечатления. Совершенно никакого. Может из-за выпитого алкоголя? Хотя какая разница. Шастун слишком пьян, чтобы думать об этом.
Телефон Антона буквально разрывается от звонков и смс, на что юноша только усмехался и салютовал бутылкой виски мобильнику, лежавшему на снегу. Шастун даже не смотрел, кто ему звонил, ведь ему было наплевать.
Антон допил содержимое бутылки и взял новую, но та выскользнула из рук и упала вниз.
Через несколько секунд раздался характерный звук битого стекла.
— Упс. — Шастун пьяно хихикнул и бросил взгляд на телефон, который, кажется, перестал звонить.
Антон взял мобильник в дрожащие от холода (или алкоголя) руки. Парень просмотрел, кто ему звонил: Дима, Серёжа, незнакомый номер, Маргарита Львовна и снова Серёжа,
Дима, незнакомый номер, незнакомый номер…
На экране высветился этот незнакомый номер. Шастун нахмурился и покачнулся, чуть сползая по бортику. Пытаясь сфокусировать взгляд, Антон не с первого раза, но всё же сумел принять вызов.
— Да-а-а, — протянул Шастун и снова пьяно хихикнул.
— Блять! Шастун! Ты где? Антон?! — громко кричал в трубку знакомый мужской голос.
— Ау, птише, а то упду, — промямлил Антон и сделал один большой глоток из новой бутылки.
— Ты пьян? Боже, конечно, ты пьян, — простонал Арсений Сергеевич. — Послушай…
— Нет! Эт вы мня послуште! — крикнул Шастун. — Пчму мне все дел-делают больно? Я не нужен этому миру…
— Ты что несёшь?! — закричал учитель. — Антон! Где ты?
— В аду, Ар… Арсений Сергеич, — усмехнулся Антон.
— Шастун! Не будь таким эгоистом! Твои друзья не находят себе места, твой отец ещё не очнулся, но вряд ли ему понравятся твои выходки, Маргарита Львовна с ума сходит и я… В общем, прекрати этот цирк и немедленно скажи, где ты?! — Было слышно, как часто и тяжело дышал учитель.
— Я принцесса, сижу в высо-о-окой башне, спаси мня мой принц, — пропел Антон, смеясь.
— Антон, дыши, — говорил Арсений Сергеевич. — Где ты?
— На крыше я… Сдохнуть вот планирую. — Антон снова засмеялся и бросил телефон в сторону.
Шастун убрал ноги и попытался встать. Парня жутко качало, поэтому, сделав один шаг, Антон сразу уже повалился на снег, чувствуя под ладонями холод. Шастун лёг на живот и закрыл глаза.