глава 29.

2.7K 133 38
                                    

Сон никак не шёл. Антон всю ночь поворачивался то на один бок, то другой, лежал на спине, переворачивался на живот, в итоге психанул, скинул одеяло и подошёл к окну, схватив пачку сигарет. Юноша чувствовал себя ужасно. Ему жутко хотелось спать, но как только он закрывал глаза, сон уходил. Его голову атаковали сотни мыслей: от самых хороших до самых ужасных. В мысляx Шастун уже несколько раз уничтожил Арсения Сергеевича за его последнее смс. Учитель бы не написал такое сухое «Нам надо завтра поговорить» ночью и даже без скобочек или смайликов. Возможно, это глупо, и Антон — параноик, однако с ним произошло слишком много дерьма, поэтому парень не удивится, если учитель завтра бросит его. Мысль о том, что математик может бросить его, заставила Антона содрогнуться. Он и думать не мог, что так сильно привязался к мужчине. Хотя глупо называть это привязанностью, ведь они оба уже признались друг другу в любви. Однако в обоих случаях они произнесли это не глядя друг другу в глаза. Они сказали это, потому что так надо было. Антон никак не мог успокоиться. В нём боролись два разных человека, один из которых говорил, что всё у них с математиком понастоящему, они любят друг друга и прочее, но второй убеждал Шастуна, что всё это иллюзия фальшь, никто не может полюбить Антона, Арсений Сергеевич сказал те три слова, чтобы спасти собственную шкуру. И самое страшное, верил Антон больше второму.
Шастун так и не уснул. Он просидел на подоконнике до трели будильника, выкуривая сигареты одну за другой. Парень уже не чувствовал никотина, его рука автоматически тянулась к пачке за очередной сигаретой, от которой юноше на самом деле уже было ни холодно, ни жарко. Антон просто не чувствовал её, он не чувствовал необходимого чувства лёгкости и расслабленности, но и хуже не становилось. Ближе к утру мыслей в голове не осталось вовсе, и Шастун сидел и тупо пялился в окно. В зеленых глазах была пустота, из-за чего взгляд был тусклым и невидящим.
Трель будильника разнеслась по всей комнате, заставляя юношу дёрнуться и чуть ли не проглотить сигарету. Упав с характерным грохотом пятой точкой на пол, Антон зажмурился и потёр больное место, бормоча под нос самые изощрённые ругательства. Будильник уже визжал, кажется, на всю квартиру, поэтому, неуклюже поднявшийся Шастун, словно медведь, немного шатаясь, прошёл к будильнику и резко нажал на большую кнопку, после чего раздражающее устройство резко замолкло, и комната снова погрузилась в приятную для ушей тишину.
Форточка была открыта, но, так как уже давно пришла весна, в комнате было слегка прохладно, но не холодно. Впервые за долгое время было солнце, и это не могло не радовать, ведь уже осточертело видеть за окном серое небо, серый Петербург, серых людей.
Антон отвернулся от окна и, проведя рукой по лицу, вышел из комнаты, направляясь в ванную. На кухне уже были слышны звуки задвигающихся шкафчиков, открывающегося холодильника, а также шум приготавливающейся еды, запах которой юноша чувствовал даже в закрытой ванной. Облизав губы, Шастун включил кран. Умывшись уже привычной ледяной водой, парень посмотрел в зеркало. Бессонная ночь дала о себе знать в виде неплохих таких синяков под глазами. Антону можно спокойно ехать в зоопарк в клетку к пандам — за своего примут. Однако же выглядел Шастун уже лучше. По крайней мере не хотелось убиться от собственного отражения.
Наскоро вытерев лицо приятным для кожи махровым полотенцем, юноша поспешил на кухню, ибо желудок требовал еды. На кухне Антон ожидал увидеть дым, пожар, смешно ругающегося отца, но ничего такого не было. Андрей Дмитриевич, нацепив на себя жёлтый с уточками фартук, плясал у плиты, напевая какую-то старую песню. Антон прислонился к косяку и, чуть приподняв брови, наблюдал за отцом, подавляя смешок.
— Доброе утро! — вдруг резко крикнул юноша, после чего заливисто засмеялся, потому что Андрей Дмитриевич испугался, вздрогнул и выронил ложку из рук.
— Господи, — отец схватился за сердце и на мгновение прикрыл глаза. — Антош, ну нельзя же так пугать!
— А это чтобы не расслаблялся, — улыбнувшись, сказал Антон и плюхнулся на стул.
— Мм… пахнет очень вкусно. Что это?
— Обычная яичница с беконом, — Андрей Дмитриевич пожал плечами. — Ну… я ещё соус добавил, мне посоветовали просто…
Парень может и не заметил, но отец явно занервничал и начал чесать затылок, смотря куда угодно только не на сына.
— Кто посоветовал? — читая новости в телефоне, слегка отстранённо спросил Антон.
— Да так… женщина с работы, — совсем тихо ответил отец, но именно в тот момент юноша отвлёкся от телефона.
— Женщина? — Антон приподнял одну бровь и заинтересованно посмотрел на Андрея Дмитриевича.
— Да… но мы коллеги, она очень хороший человек, она мне помогала там, когда…
— Пап, не оправдывайся, — Антон тепло улыбнулся. — Всё хорошо. Я рад за тебя.
— Да между нами ничего нет, — заверил сына Андрей Дмитриевич и выставил руки вперёд.
Юноша многозначительно хмыкнул и поднялся со стула, чтобы наложить себе ароматной яичницы.
Позавтракали отец с сыном как обычно в абсолютной тишине. Только мужчина ел с невероятным аппетитом, уплетая с удовольствием завтрак. Антон же вяло ковырялся вилкой в тарелке, превратив аккуратную яичницу в какое-то месиво. Подложив руки под лицо, парень смотрел вперёд, кажется, на отца, но взгляд зелёных глаз был пустой и отстранённый. Причина его состояния была всё та же. Арсений, мать его, Сергеевич. Мужчина, который одним коротким сообщением смог убить в парне желание спать, есть и вообще что-то делать. Юноша хотел поскорее уже поговорить со своим учителем, ибо он умирал от любопытства. Ведь больше всего Антон боялся чёртовой неизвестности. Это как идти куда-то в кромешной тьме. Да, парень боялся. Он боялся, что такой замечательный Арсений Сергеевич бросит его, поняв, что у парня кроме вечных проблем ничего нет. Эта мысль въелась в голову, поселилась там и не собиралась никуда исчезать. Математик в последнее время был для Антона некой опорой, без которой юноша просто окончательно сломается, и никто уже не сможет ему помочь. Никогда.
«А может он просто так это написал? Может он просто хочет поговорить?» — подумал Шастун и еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос.
Когда это в жизни Антона хоть что-то было случайно? Да более вероятно, что учёные изобретут лекарство от рака или мужчины смогут рожать. Но только не у Антона Шастуна будет происходить что-то просто так.
— Антош? — послышалось впереди, отчего юноша вздрогнул и наконец выбрался из своей ямы размышлений. — Всё хорошо?
Юноша посмотрел на отца расфокусированным взглядом, а затем часто заморгал.
— Что? — растерявшись, спросил парень.
— Всё хорошо? — повторил свой вопрос Андрей Дмитриевич, а в его взгляде уже было больше беспокойства.
— А…эм…да, всё прекрасно, — соврал Антон и отвёл взгляд.
Отец, поднявшись со стула, подошёл к сыну и положил руку ему на плечо, отчего Антон дёрнулся и посмотрел снизу вверх на Андрея Дмитриевича своими большими и такими наивными зелёными глазами. Отец застыл и сначала был не в силах что-то сказать.
— Антош, — прохрипел мужчина. — если что-то случилось или случится, ты всегда можешь всё рассказать мне, и я сделаю всё, чтобы тебе помочь.
Юноша горько усмехнулся и опустил голову.
— Думаю, не во всём ты сможешь мне помочь.
Андрея Дмитриевича будто окатили ведром холодной воды. Он отшатнулся и напрягся всем телом.
— Арсений… Арсений Сергеевич… гхм…что-то сделал тебе? — осторожно спросил мужчина.
— Что? Нет, нет, нет, — быстро заговорил Антон и замотал головой. — Он…он… замечательный, он никогда бы мне не сделал больно. Он… он…
— Хорошо, хорошо, я тебе верю, — быстро заговорил отец. — Я пойду… пока…ну… я жду тебя в машине.
Мужчина поставил грязную посуду в раковину, по пути чуть не уронив всё, и поспешил покинуть кухню. Послышалось шуршание, а затем громкий хлопок двери, от которого Антон дёрнулся и, часто заморгав, осмотрел кухню. Отец ушёл, а парень упустил этот момент. Чёртов Арсений Сергеевич с его чёртовым сообщением, затуманившим рассудок и мешавшим думать.
Что было дальше, Антон помнил смутно. Он наспех оделся, вышел из квартиры. Дверь вроде закрыл, но парень и этого не помнил, а вернуться и проверить Антон не посчитал нужным. Уже в машине Шастун, пристегнувшись далеко не с первого раза из-за слегка подрагивающих пальцев, чувствовал, что ни на что не может отвлечься. Даже отец, который пытался завести беседу не мог достучаться до парня, вокруг которого, кажется, возвысилась огромная непробиваемая стена. Сердце Антона билось с каждым разом сильнее, когда юноша понимал, что вот-вот увидит своего учителя. Шастун надеялся на лучшее, но внутри знал, что нихрена никакого «лучшего» не будет. Если у всех чёрные и белые полосы в жизни чередуются, то жизнь Антона, по его мнению, — это одна чёрная полоса, которая ведёт в такую же чёрную пустоту.
— Приехали, — как гром разнёсся голос отца, и юноша вжался в сиденье. — Ну, удачи тебе… в школе там…
— Ага, да, — даже не взглянув на Андрея Дмитриевича, Антон буквально вывалился из машины, чувствуя, что его собственные ноги отказываются слушать.
Захлопнув дверь машины, Шастун двинулся к зданию школы. Солнце нещадно светило в лицо, и больше Антон не испытывал такой радости и уже желал, чтобы поскорее вернулись серые тучи. Настроение парня очень сильно контрастировало на фоне такой замечательной погоды. Ещё и дети были почему-то чересчур радостные. Все как будто сговорились. Антон нацепил на голову капюшон, стараясь спрятать лицо от уже раздражающего солнца, словно какой-то вампир. Неприятное, какое-то липкое чувство поднималось к горлу.
До звонка на первый урок оставалось каких-то три минуты, а Антон только зашёл в школу и медленно, совсем не спеша, шёл к раздевалке старших классов, где как обычно было огромная очередь. Увидев знакомую причёску Серёжи, Шастун ускорился.
— О, Антоx, здорова, — Матвиенко потрепал парня по плечу. — Что-то ты сегодня рано.
— Между прочим я не всегда опаздываю, — проворчал Антон, засовывая руки в карманы своей большой толстовки.
— Эй, ты в порядке? — сразу почувствовав что-то неладное, спросил Серёжа, на что Шастун только махнул рукой.
— А где Дима? — смотря куда-то сквозь друга, спросил Антон.
— А, так он заболел, он вот только что позвонил, сказал, что не придёт. Эх, сейчас, наверное, спит, скотина такая, — сказал Серёжа и обеспокоенно посмотрел на Шастуна. — С тобой точно всё хорошо?
— Нормально, — выдохнул Антон, а затем очередь продвинулась вперёд.
Первым уроком была биология, но, к счастью Антона, биологичка была всё ещё на больничном. Пусть лучше она подлечится ещё, а потом с новыми силами придёт в школу
и…
Ещё была целая минута до звонка, и этого было вполне достаточно, чтобы успеть подняться на нужный этаж и добежать до кабинета биологии. Антон перешагивал сразу через несколько ступеней, чего Серёже в силу своего роста и длины ног не удавалось, поэтому он чертыхался позади и бросал гневные взгляды в сторону зачем-то так спешащего на урок друга. А причина есть. Всё та же. Всё та же синеглазая причина, которую Шастун почему-то боялся увидеть.
Поднявшись на третий этаж, Антон и Серёжа увидели свой класс, который толпился у кабинета биологии. Видимо, сегодня не поставили замену. По крайней мере Шастун на это надеялся. Парень уже представил, как прозвенит звонок, никто к ним не придёт, Антон пойдёт в туалет и наконец-то покурит. Хоть юноша уже и так выкурил полпачки, если не больше.
Звонок прозвенел по расписанию, точно в восемь, однако не суждено было Шастуну пойти покурить, так как сзади послышались громкие шаги. Девочки шумно вздохнули, а кто-то, кажется, завизжал.
«Только не это, только не это. Блять, только не он. Блять, блять, блять».
В школе должен же быть ещё один какой-нибудь красавчик из-за которого бы так вздыхали девчонки. Антон сжал руки в кулаки и мысленно молился всем богам, но когда парень развернулся и встретился с тяжёлым взглядом таких опьяняющих синих глаз.
Шастун почувствовал, как кислорода резко стало не хватать.
Арсений Сергеевич словно сошёл с обложки какого-то супер-модного журнала. Пол — это подиум. Не хватало ещё многочисленных папарацци с ослепляющими вспышками и широкой красной дорожки. Учитель шёл будто в замедленной съёмке, поправляя свою всегда идеально лежащую тёмную чёлку. Чёрная рубашка, у которой были расстёгнуты первые несколько пуговиц, идеально прилегала к телу, и Антон это хорошо видел, несмотря на то, что её частично скрывал пиджак. Кстати, о пиджаке… Зелёные глаза расширились раза в два, когда парень увидел, что за костюм был на учителе. Тот самый костюм, который был надет на мужчине, когда они впервые встретились. Тот пиджак, который Антон стаскивал с учителя и те самые брюки… Во рту резко пересохло, а ладони вспотели. Шастун готов был перейти в фан-клуб Арсения Попова, который уже образовался рядом, состоявший из девчонок. Кажется, Антон даже раскрыл рот. Ну нельзя же так, Арсений Сергеевич!
«Валить и трахать», — пронеслось в голове парня, да, возможно, и не только у него.
— Здравствуйте, 11 А, — произнёс приятный бархатный голос с лёгкой хрипотцой.
Девочки все растаяли словно мороженое под палящим солнцем, но мужчина только снисходительно одарил их взглядом. Учитель посмотрел на Антона, и в синих глазах было абсолютно ничего. Шастун не мог прочитать в них ни единой эмоции. У парня было столько вопросов к математику, что не хватит и 24 часов, которые были в сутках. Но какого чёрта Арсений Сергеевич сегодня выглядит так, будто после уроков за ним прибудет вертолёт, и он улетит на острова сниматься в эротической фотосессии?
— Сейчас тут девки наши потоп устроят, — усмехнулся Серёжа и посмотрел на Антона.
Юноша натянуто улыбнулся.
«Да он сам тут сейчас один всё зальёт».
Арсений Сергеевич передал ключи от кабинета отличнице Алёне Макарской, которая тут же засветилась, словно новогодняя ёлка, гордо подняв голову, пробилась сквозь одноклассников и дрожащими пальцами не с первого раза, конечно, но всё же открыла дверь. Класс огромной волной ввалился в кабинет, а вот Антон не спешил туда идти.
Сняв капюшон, юноша перегородил путь учителю.
— Шастун? — Математик, приподняв одну бровь, посмотрел на ученика.
— Вы… вы хотели поговорить! — Антона возмутила эта непробиваемая спокойность мужчины.
— После уроков, — отрезал учитель и хотел было пройти, но Шастун выставил руки вперёд.
— Сейчас, — приказным тоном произнёс парень и закрыл дверь в кабинет.
— У вас сейчас биология, Антон, поговорим потом, — синие глаза потемнели.
«Да что с ним такое?!» — подумал Шастун и внимательнее посмотрел на мужчину, пытаясь увидеть хоть какую-то эмоцию, но ничего не было, и юноша готов было завыть от безысходности.
— Я хочу сейчас! — затребовал Антон и даже топнул со злости ногой.
— Ты не маленький ребёнок, потерпишь, — возмутился учитель и сделал ещё одну попытку пройти мимо Антона, но тот был словно огромная двухметровая и непроходимая стена.
— А я после уроков уже не захочу. Я не знаю, что у вас там произошло, но я перестал понимать вас. Вчера вас избил мой отец, вы признались мне в любви, а сегодня смотрите на меня как на говно, — прошипел Антон, чувствуя, что вот-вот сорвётся на крик.
— Хорошо, хочешь поговорить, мы поговорим, но очень коротко. Между нами ничего не может быть, — быстро сказал учитель и, слегка оттолкнув парня в сторону, открыл дверь и зашёл в кабинет.
— Что?.. — Антон резко развернулся. — в смысле… Что?!
Шастун на мгновение прикрыл глаза и сосчитал до пяти, чтобы немного успокоиться и не совершить то, о чём в будущем пожалеет. Юноша отказывался воспринимать всерьёз сказанное учителем. Нет, Антону вовсе не хотелось плакать, биться головой об стенку. Видимо, слёзы действительно закончились. Теперь уж точно. Внутри нарастала нереальная злость, что уже никакие считалочки не помогали. На лице парня появилась безумная улыбка, а затем, коротко постучавшись, вошёл в кабинет.
Арсений Сергеевич бросил на парня короткий взгляд и тут же отвернулся, продолжил что-то говорить классу, который очень даже внимательно слушал, особенно девочки. Пройдя к своему месту рядом с Серёжей, Антон опустился на стул и демонстративно откинулся на спинку, кладя ногу на ногу. Матвиенко с непониманием посмотрел на друга, но ничего спрашивать не стал, хоть его и беспокоило странное поведение парня. Зелёные глаза буквально впились в учителя. Шастун совершенно ничего не слышал и даже не старался вникать в то, что говорил мужчина.
-…так что доставайте свои тетрадки и отвечайте на эти вопросы, а я пойду в лаборантскую проверять тетради, — всё, что услышал Антон из длинной речи учителя.
В классе послышалась возня и шуршание открывающихся учебников и тетрадей. Антон даже и не думал ничего доставать. Как только учитель скрылся в лаборантской, Шастун выпрямился и поднялся со своего места.
— Ты куда? — спросил Серёжа, приподняв брови.
— Я спросить кое-что… — быстро и невнятно ответил Антон.
Одноклассники, на удивление, послушно сидели на местах и выполняли задания, которые им дал Арсений Сергеевич, так что никто даже и не заметил, как Шастун направился к лаборантской. Дверь скрипнула, Антон шагнул внутрь. Учитель сидел за небольшим столом, на котором были разложены несколько стопок тетрадей. Услышав посторонний звук, мужчина поднял голову и встретился взглядом с ярко-зелёными глазами, в которых горели огоньки.
— Шастун, — устало выдохнул Арсений Сергеевич.
— Угадали, — сухо произнёс Антон и захлопнул дверь. — Можем поговорить нормально.
— Шастун, что ты ко мне пристал с разговорами. По-моему, я всё тебе сказал уже, — мужчина начал злиться.
— А это ваше «Между нами ничего не может быть», — Антон спародировал голос учителя, скривив лицо. — Кто из нас ребёнок?
— Зачем ты пришёл? Ты хочешь, чтобы нас все услышали? — прошипел математик, наклоняясь над столом.
— А может хочу, — Антон начал медленно приближаться к Арсению Сергеевичу. — Я не уйду отсюда, пока вы мне всё не объясните.
Учитель закатил глаза и уже хотел было что-то сказать, как вдруг Шастун резко оказался слишком близко, затем юноша присел около ног учителя, который даже и не думал отталкивать парня.
— Что такое? Между нами же ничего не может быть, — прошептал парень и, приподняв одну бровь, раздвинул ноги мужчины под его тяжёлый и рваный вздох.
— Шастун…нет. Остановись, — Арсений Сергеевич перехватил руку Антона, которая тянулась к ширинке, однако хватка была не такой уж и сильной. — Или не остановлюсь я.
— Что-то быстро у вас меняется настроение, — шептал юноша, чувствуя, как сам весь дрожит.
Злость начала медленно отступать в Антоне. Всё сознание заволокло возбуждение.
Чистые светло-зелёные глаза потемнели от невыносимого животного желания.
— Прекрати, Антон. Мы не можем… Чёрт! Что ты?.. — вскрикнул Арсений Сергеевич, когда юноша резко поднялся и сел мужчине на колени лицом к нему, широко раздвинув ноги.
Антон успел накрыть рот учителя ладонью, чтобы тот не шумел, и весь класс не услышал, чем это они занимались. Сдерживаться было уже невыносимо. В штанах до боли тесно, а синие глаза напротив заставляли подчиняться. А подчиняться Антон сегодня не хотел.
Подвинувшись ещё ближе, тем самым вызывая тихий стон Арсения Сергеевича, Шастун, сильнее прижимая ладонь ко рту учителя, жарко прошептал ему на ухо:
— Я хочу, чтобы вы меня трахнули прямо сейчас на этом столе.
Математик закрыл глаза всего на пару секунд, а затем он резко открыл их, и Антон охнул, увидев, что они стали ещё более тёмного оттенка, чем обычно. Воспользовавшись секундным замешательством своего ученика, Арсений Сергеевич перехватил его руки и, оскалившись словно какой-то дикий зверь, резко подхватил парня на руки. Тетради отлетели в сторону, и на поверхность стола легло худое тело Антона. Даже не легло, а упало, ударяясь спиной, отчего юноша зашипел, но подавил в себе крик. Зелёные глаза возбуждённо смотрели на учителя, но также был заметен и небольшой испуг. Учитель навис над Антоном, и тогда он понял, что совсем потерял контроль над ситуацией. Снова подчинился. А как тут не подчиниться, когда на тебя смотрят такие тёмно-синие омуты. В какой-то момент перед глазами пронеслось их «знакомство» в туалете, и от этого стало ещё жарче. Всё повторялось снова. Шастун знал это, потому что видел, как опасно блестят глаза мужчины, как же знаком был ему этот блеск. Судьба, видимо, решила вдоволь поиздеваться, ибо на Арсении Сергеевиче даже был тот же костюм, что и в их первую встречу.
«Это что, какой-то трахательный костюм у него?» — быстро пронеслось в голове у Шастуна, прежде чем учитель поцеловал его в шею, оставляя свою огромную красную метку.
Сил сдерживаться уже практически не было, и Антон тихо постанывал. Но когда холодные пальцы коснулись такой нежной и чувствительной кожи под плотной толстовкой, Шастун прогнулся, по телу пробежало множество мурашек. Стон сам по себе сорвался с губ, и учитель резко закрыл ему рот, надавливая ладонью.
— Тише, ты же не хочешь, чтобы тебя услышали. Мы с тобой даже дверь не закрыли, а за стенкой сидят твои одноклассники. Вряд ли тебе понравится, если они узнают, что я тебя сейчас очень жёстко трахну. За всё хорошее и особенно за всё плохое, — учитель резко расстегнул пряжку ремня Антона и спустил штаны вместе с боксёрами. — Ты сводил меня с ума всё это время своими выходками, солнышко. Я всё спускал тебе с рук.
— Пожалуйста, — прошептал Антон и хотел было схватить руку учителя, за что получил шлепок.
Юноша извивался на столе, словно змея, всеми силами стараясь удержать в себе стоны, которые так сильно хотели вырваться наружу. Ему было неловко лежать без штанов на столе учителя, зная, что в любую секунду, кто-то может войти в лаборантскую. Твою мать, неужели никто ничего не слышал? Ледяные пальцы мужчины бродили по всему телу юноши, задевая самые чувствительные участки, отчего парень выгибался, отклоняя голову назад. Антон уже сам закрыл рукой себе рот.
— Хороший мальчик, — прошептал Арсений Сергеевич.
Антон уже потерялся в собственных ощущениях. Для него перестал существовать весь окружающий мир. Остались только чарующие тёмно-синие глаза и холодные умелые пальцы. Шастун не понимал, куда делся тот заботливый учитель, который с нежностью на него смотрел и старался защитить от всех бед. Тогда в том грязном туалете перед Антоном был совершенно другой человек, другая сущность. И теперь над ним нависал мужчина с таким же диким взглядом. Некое раздвоение личности. Арсений Сергеевич — полный доминант в сексе, жестокий и беспощадный, а в обычной жизни милый, добрый учитель. Это эротическая версия Ханны Монтаны? У Антона было столько вопросов. Ведь он, как оказалось, ничего не знал о своём учителе. Да, и сам мужчина не спешил рассказывать о себе. Однако Шастун послал всё к чертям, ведь как можно думать об этом, когда перед тобой начал устраивать стриптиз Арсений Сергеевич. Математик, сняв с себя пиджак и бросив его на стул, притянул за рукав толстовки к себе Шастуна, отчего тот ахнул и практически впечатался лицом в рубашку мужчины.
— Вперёд, — тихо произнёс учитель приказным тоном и указал рукой на пуговицы.
Сглотнув, Антон часто заморгал и недоумевающе посмотрел на своего учителя. Арсений Сергеевич цокнул языком, резко схватил руки парня и положил их себе на грудь.
Длинные пальцы с многочисленными кольцами дрожали, и мужчина чувствовал, и это доставляло нереальное наслаждение.
Потянувшись к первой пуговице, трясущиеся пальцы попытались расстегнуть её, но злосчастная пуговица отказывалась поддаваться. В тот момент это было даже сложнее, чем проклятые задачки по геометрии. Антон нахмурил лоб, вытащил язык, и когда пуговица, наконец, проскользнула сквозь отверстие, юноша победно улыбнулся, облизывая пересохшие губы.
— Поторопись, — хрипло сказал учитель, внимательно следя за каждым движением ученика.
Арсений Сергеевич наблюдал, как покорно, склонив голову, Антон расстёгивал на его рубашке пуговицы, и мужчина даже задержал дыхание, от того насколько красив был юноша. Ему ещё не окончательно снесло крышу, но Арсений чувствовал, что скоро это случится. Он знал, что скажет после всего этого, он знал, что будет после этого. Ему просто хотелось насладиться моментом. В последний раз прикоснуться к своему любимому ученику.
Когда все пуговицы были расстёгнуты, Антон поднял голову, заглядывая в тёмно-синие омуты. Учитель кивнул, будто прочитав мысли парня, и он тут же стянул с математика приятную на ощупь рубашку, обнажая гладкую бледную грудь. Руки юноши потянулись к ремню. Его не остановили. Руки затряслись ещё сильнее. Кое-как справившись с чертовски сложной пряжкой ремня, Антон расстегнул брюки (так же не с первого раза, вызывая смешок со стороны учителя).
— Ложись, — приказал учитель, и Шастуну больше и не надо было, парень покорно лёг на спину, наблюдая за мужчиной из-под чуть прикрытых ресниц. — Солнце моё, вспомни сколько раз я тебя искал по всему Питеру.
— Ч-что? — зелёные глаза распахнулись и с непониманием уставились на мужчину.
— Сколько раз я искал тебя, солнце? — повторил учитель и провёл ладонью по груди, придерживая толстовку.
— Я не… я не помню, — прошептал Антон, от растерянности его глаза забегали по лаборантской.
— Смотри на меня, — прошипел мужчина и повернул лицо парня к себе, хватаясь холодными пальцами за подбородок. — Солнце, я больше никогда не буду тебя искать.
А затем Арсений Сергеевич грубо впился в губы парня, сминая их, ловя протяжный стон и сжимая худое бедро. Антон охотно отвечал и впускал к себе в рот властный язык мужчины, который готов был залезть парню в глотку. Грубо, скользко, мокро. Никакой ласки.
«Ёбаная Ханна Монтана», — последнее, что пронеслось в голове парня, прежде чем внутри него оказался ледяной палец.
Шастун охнул, тем самым позволяя учителю творить с его ртом, всё что ему заблагорассудиться. Мужчина резко вставил в него палец, просто так, без смазки, не смочив даже слюной. На сухую. В уголках глаз парня выступили слёзы от различного спектра эмоций. Его рот просто уже насиловали, если это возможно. Арсений Сергеевич неожиданно для Антона вставил ещё один палец, и по щекам парня уже вовсю лились слёзы. Было жутко больно, его будто разрывало изнутри, но когда Шастун встречался с тёмно-синими, такими полными возбуждения, глазами, боль уходила на второй план.
— Как бы я хотел, чтобы ты сейчас кричал, визжал так громко, чтобы у меня уши закладывало. Но сейчас ты должен молчать, и если ты хотя бы пискнешь, я за себя не ручаюсь, ясно? — тяжело дыша, прошептал на ухо Антону Арсений Сергеевич.
Юноша, закатив от удовольствия глаза, часто утвердительно замотал головой.
— Раздвинь ножки, — тихо произнёс учитель, и долго ждать не пришлось.
Юноша сразу же послушался. По лбу скатывались капли пота. Было невыносимо жарко. Горло толстовки уже душило. Ещё где-то около минуты Арсений Сергеевич ничего не делал, он просто любовался картиной перед собой, наслаждался моментом. В то время как Антон, закрыв глаза, ждал того, о чём тайно мечтал уже долгое время. Всё время. Парень уже немного расслабился, и именно в этот момент учитель резко, не сказав ни слова, но на этот раз смочив парня изнутри слюной, вошёл в него практически до конца.
Шастун помнил правило «молчать» и, со всей силы прижав ладонь ко рту, зажмурился.
Грубый толчок. Арсений потерял рассудок.
Ещё толчок. Антон закрыл рот уже второй рукой.
Учитель не касался его. Он жёстко втрахивал парня в стол, стараясь при этом издавать как можно меньше шума. Правило «молчать» как бы касалось и самого Арсения
Сергеевича, и сдерживаться было просто невыносимо. Это была очень сладкая пытка. Кислорода в маленькой лаборантской становилось всё меньше и меньше. Температура поднялась.
Ещё один грубый толчок.
— Шастун, даже у людей, у которых огромнейшее терпение, оно тоже кончается.
Мужчина ускорил темп. Антон скулил, извивался. Ему жутко хотелось дотронуться до учителя, но он боялся. Боялся, во-первых, самого математика, а, во-вторых, боялся, что закричит, если уберёт руки ото рта. Но зелёные глаза смотрели не моргая на тёмносиние напротив. Такие большие и, кажется, совсем детские глаза смотрели на учителя с похотью и невероятным желанием.
— А к чёрту! — прошипел Арсений Сергеевич и, притянув Шастуна за руку к себе, схватил парня за волосы.
Ладони Антона соскользнули и упали на грудь учителя. Юноша с силой закусил губу и уткнулся лицом в шею мужчины, впиваясь губами в нежную бледную, усыпанную родинками, кожу.
Арсений тихо застонал, крепче сжимая волосы на голове парня и ещё ближе притягивая худое тело к себе. Арсений вколачивался в него так, будто хотел душу вытрахать из парня. Шастун уже готов был кончить от одной этой грубой хватки за волосы, о которой он так мечтал.
Мощная волна долгого сводящего с ума наслаждения накрыла их обоих почти одновременно. Учителю после разрядки пришлось помочь Антону, и когда юноша, широко раскрыв рот, уткнулся лицом в плечо мужчины, Арсений Сергеевич отстранился, стараясь отдышаться.
Потребовалось несколько минут, чтобы придти в себя. За это время учитель и ученик оделись. Для Антона это было вдвойне не просто. Юноша, шипя от боли в заднице, натягивал нижнее бельё и штаны. Арсений оделся быстрее, и, кажется, пришёл в себя и восстановил дыхание тоже быстрее, чем Шастун, которого всё ещё потряхивало.
Прозвенел звонок, и за стеной послышалось шевеление, шелест бумаги и топот. Им двоим повезло, никто не вошёл в лаборантскую и не прервал их. Однако Антон не чувствовал облегчения. Бросив осторожный взгляд в сторону учителя, который застёгивал свой пиджак, Шастун прижался к стене.
— Ты можешь идти, — спокойно произнёс Арсений Сергеевич и, даже не посмотрев на ученика, сел на свой стул и поднял с пола тетради, которые совсем недавно скинул, чтобы уместить на столе тело Антона.
— И всё? Вот так и закончим? — удивлённо подняв брови, спросил юноша.
— А ничего и не начиналось, — Математик, наконец, посмотрел на Антона своими синими глазами, в которых снова нельзя было ничего прочесть.
— Я вас совсем не узнаю. Что у вас в голове, Арсений Сергеевич? Что могло произойти?
Почему вы меня сейчас отталкиваете? После того, как оттрахали тут.
— Ты был не против этого, — учитель указал рукой на стол. — А всё остальное… Шастун, тебя это не касается. Ты можешь идти.
— Вы просто хотели со мной переспать, — тихо произнёс Антон. — Я не верю. Передо мной сейчас не тот Арсений Сергеевич, которого я знаю.
— А может ты знаешь как раз совсем не того Арсения Сергеевича? — спросил учитель, окидывая парня равнодушным взглядом.
— В таком случае, вы ужасный человек, Арсений Сергеевич, — юноша буквально выплюнул эти слова и выбежал из лаборантской.
В следующую секунду зашла Алёна Макарская с огромной пачкой тетрадей.
— Арсений Сергеевич, я вам тут принесла… — сказала девушка, краснея до кончиков ушей.
— Да, да, поставь вон на тот шкаф, — быстро проговорил учитель, нервно крутя ручкой.
— А… Антон что-то такой злой выбежал…
— Алёна, ты поставила тетради? — Девушка часто закивала. — Спасибо.
Макарская что-то тихо сказала, чего математик не услышал, да он и не особо хотел, а затем девушка убежала.
Арсений тяжело вздохнул и помассировал переносицу. Хотелось всё в этой чёртовой лаборантской разрушить, сломать, сжечь. Хотелось уничтожить здесь всё, но мужчина только сделал глубокий вздох, а затем выдохнул, закрывая глаза.
Вдруг телефон в кармане пиджака завибрировал. Математик нехотя достал мобильник и посмотрел на экран, на котором отображался неизвестный ему номер.
— Алло?
— Арсений Сергеевич? Это… это Андрей Дмитриевич… Отец Антона, — послышался тихий и немного неуверенный голос.
— Зачем вы звоните? — Арсений сжал телефон, чувствуя, что неконтролируемая злость рвётся наружу.
— Я хочу поговорить.
— По-моему, мы всё с вами обсудили, — грубо ответил учитель.
— Прошу вас, Арсений Сергеевич. Это очень важно, — умолял тихий голос.
— У меня будет немного времени, так что лучше вам заранее подготовить речь, — сказал Арсений и бросил трубку.
Мужчина поднялся со стула. В висках пульсировало. Сжав до боли телефон, Арсений отбросил его в сторону и часто задышал. Когда уже в его жизни будет покой?
***
Антон не нашёл Серёжу, чему был рад, ведь он совсем не хотел с ним сейчас говорить.
Всё тело просто пылало, и юноше хотелось поскорее покинуть чёртово здание школы. Парень быстро спустился по лестнице, забежал в раздевалку, схватил куртку и выбежал из школы, никого не желая видеть и слышать.
Большими шагами Шастун шёл вперёд. Антон нацепил капюшон, так как мерзкое солнце до сиx пор светило и попадало в глаза, заставляя жмуриться.
— Антон! — послышалось позади, и юноша только ускорил шаг. — Шастун! Стой!
Раздражённо вздохнув, парень всё же остановился и, развернувшись, увидел Лизу, которая бежала к нему на огромных каблуках.
— Чего тебе? — грубо спросил Антон.
— Я… я видела, как ты выбежал из лаборантской и потом из школы… Что случилось?
— слегка обеспокоенно спросила девушка.
— Меня трахнул Арсений Сергеевич и бросил, — быстро произнёс Антон. — Всё, я могу идти?
— Что? — Глаза Лизы расширились, но затем Ковалёва подошла ближе и уверенно подхватила Шастуна под руку.
— Пойдём, у меня есть вино, всё сейчас расскажешь.

Проделки судьбыМесто, где живут истории. Откройте их для себя