Демон

И улыбается она

Том лежал на своей новой кровати и думал о том, когда его жизнь так круто изменилась. Сейчас он вместо того, чтобы сидеть на своём шатающемся стульчике в приюте и злиться на мать, он уютно расположился в комнате, походившей на королевские хоромы. Кажется, в последний раз такое было, когда он гостил у Грейнджеров. «Грейнджер,» — подумал он и щелкнул пальцами. Точно, Грейнджер. Это она является виновницей. Она из-за нелепой случайности привела его в этом дом, познакомила его с бабушкой, и теперь… Он любит и любим? Но это ведь невозможно!

Тем не менее, когда он думал о Мэри, он невольно становился менее мрачным, а мир переставал казаться таким серым. Это была удивительная женщина, самая лучшая для него, самая добрая… Самая-самая. Та, которая за короткое время смогла заменить ему мать, которой у него никогда не было. Мэри защищала его перед своим собственным сыном, Мэри сочувствовала ему и плакала, когда он рассказывал о своей жизни в приюте, Мэри… стала для него светом в конце тоннеля. Он не мог поверить, но это действительно так — маггла смогла приручить его, как котёнка. Он был будущим Тёмным Лордом, но когда он рассказал женщине о том, что магглорождённые не имеют права на существование в магическом мире, она спросила недоуменно: — Но ведь они умеют колдовать, разве не так? Почему им не место в вашем мире? Том запнулся, не зная, что ответить. Настоящие защитники прав чистокровных быстро нашли бы, что ответить, но унижение грязнокровок было для него скорее средством, чем целью. Но теперь он отчего-то забыл и это. Или просто предпочёл не вспоминать. Отец так и не смог смириться с его присутствием в своём доме. Он несколько раз порывался уйти из дома, но через несколько дней всегда возвращался побитым и грязным. Его мать плакала по ночам в подушку, и в конце концов дело взял в свои руки Том Риддл и быстро вправил сыну мозги. Разумеется, он был всё также колюч и источал явную неприязнь, но зато теперь молча. Это устраивало всех — и отца, который уже давно смирился с тем, что его сын конченный идиот, и Тома Марволо, который даже не надеялся на отцовскую любовь после того, как узнал его историю. Всех, кроме Мэри, которая не могла спокойно смотреть на всё это и жить в такой обстановке. Но её сыну было абсолютно наплевать на чувства матери, а муж и внук и так сделали всё, что могли. Том перевернулся на живот и уткнулся носом в мягкую подушку, чувствуя, как его окутывает нежная полудрёма. Он проснулся тогда, когда чья-то ласковая рука потрепала парня по макушке. Незнакомка прошептала голосом его бабушки: — Томми, солнышко моё, вставай. Уже ужин. Он позволил себе несколько секунд что-то побурчать в подушку. Женщина рассмеялась и сказала: — Вставай же, остывает! Я купила твою любимую красную рыбку, — попробовала заманить она, и у Мэри определённо получилось. Он тут же вскочил и спросил, заспанно потирая глаза: — Эту… как её… форель? Женщина довольно кивнула. — Именно её. Так что давай побыстрее — ты ведь знаешь, что дедушка тоже её любит. Том довольно улыбнулся и сказал: — Я знаю. Они с дедушкой часто устраивали шуточные баталии на тему того, кому достанется последний кусок рыбы. Вообще, дефицита не было и они могли есть её тоннами, да и кусков было много и они были настолько большими, что последний уже никому не лез. Но они, понимая это, шуточно переругивались. Именно из-за этого отец Тома Марволо часто обедал у себя в комнате или же позже всех, чтобы не наблюдать за семейной идиллией. Мэри умилялась своему мужу и внуку, но, видя чувства сына, расстраивалась. Она не знала, что ей делать и как поступить. С одной стороны — её внук и муж, который уже давно принял сторону Томми-младшего, с другой — её сын. Она вряд ли когда-нибудь сможет выбрать между ними, слишком всех любила. Она безумно жалела о том, что это происходит, ведь никто не хочет сближаться! Правда, Томми-младший немного смягчился и женщина с радостью отмечала — он не ненавидит отца. Совсем другая ситуация была с Томом. Он терпеть не мог сына, и больше всего ненавидел то, что не мог ответить на вопрос: «Почему?». Он мог бы сказать, что мальчик похож на Меропу, из-за которой разрушилась его жизнь, но не было возможности — Томми-младший был красавцем, точной копией отца. Он мог сказать, что мальчик отравлял ему жизнь — но все видели, что Тому Марволо плевать на отца с высокой колокольни. Он мог сказать, но… не мог. Просто не мог. Это была печальная правда. Не сказать, что жизнь Тома была радужной с тех пор, как он вернулся обратно в родительский дом. И не сказать, что его жизнь стала намного хуже с переездом в дом его сына. Тем не менее, мужчину откровенно бесило то, что его мать, пусть и невольно, выбрала сторону внука. Где-то в глубине души он понимал, что не прав, но ничего не мог с собой поделать. Ведь вот он — отродье мерзкой страшной Меропы, как он может не мстить ему за то, что Сесилия не рядом с ним, а где-то далеко? «Сесилия, » — мысленно протянул мужчина и чувство, охватившее его, было горечью с примесью любви. Двадцать лет назад было наоборот, но время действительно лечит и… Он начинал сожалеть. О том, что оставил Меропу погибать. Но ведь он не обязан был содержать её! Она опоила его какой-то дрянью, насильно женила на себе и ещё требовала что-то! Она заслуживает всего того, что получила! Но часть здравого смысла, приобретённого с возрастом, не позволяли так думать. Он проклинал это, но ненависть к Меропе исчезла. Не осталось ничего — лишь выжженный пустырь. Правда, к мальчишке он питал совершенно иные чувства. Это было нечто противоречивое — нечто между ненавистью и боязнью, между восхищением и уважением. Безумная смесь, которая выливалась в тонны негатива, направленного в сторону равнодушного мальца. А ему хоть бы хны! Мужчина рыкнул — ему очень не нравилось безразличное отношение своего недо-сына. Словно ему действительно было наплевать. Словно для него он, Том, его отец, был пустым местом. Он не ненавидел и не обожал — его просто это не волновало. Ну ничего, осталось совсем немного. Уже через неделю он уедет в эту свою школу «для волшебников» (как яростно обзывал её Том, для «всякой нечисти»), и наконец свалит из его дома, от его родителей. Тем временем сам Том много думал о том, что самые красивые женщины на самом деле магглы. Он рассматривал журнал, оставленный дедушкой на журнальном столике, и изумлённо рассматривал фотографии молодых девушек. Все они были одеты в шикарные вечерние платья и все, как одна — прекрасны, и все, как одна — блондинки. «Маггловские нимфы?» — удивлённо думал Том. Через некоторое время дед выдернул у него журнал и сказал с усмешкой: — Рано тебе ещё на такое смотреть. Том ответил таким же тоном: — В магическом мире мне уже семнадцать, так что можно. Через пять минут к ним подошла Мэри и, состроив невинные глазки, которым ни один мужчина не поверил, попросила: — Ноги болят у старой женщины! Томми, счастье моё, сходи в магазин! Она не уточняла, какой именно «Томми» из них — кто первый поддастся. Том Марволо мысленно восхитился коварностью этой женщины, а её муж, привыкший к этому, сказал: — Я тоже уже стар, но, на нашу радость, у нас есть молодой и бодрый внук! Он скосил глаза на слизеринца, который посмотрел на деда, как на предателя, но потом всё же сдался на волю победительницы: — Хорошо, хорошо! Что купить-то нужно? Ему вручили деньги и заверили, что в это время на улицах практически никого нет — многие деревенские ложатся рано, так что ему нечего бояться. Том раздражённо зыркнул на переглядывающихся и откровенно веселящихся предков и пошёл в магазин, при этом ощутимо вздрогнув при одной только мысли о деревенских девушках. Они чуть ли не обморок падали, когда видели такого красавца, как он. Они обмахивались тряпками, словно веерами, и томно смотрели на него с приоткрытым от восторга ртом. Слизеринец был уверен — они уже практически в экстазе. Но всё же у хогвартских аристократок томно-страстные взгляды выходят куда лучше, да и раздражают они куда меньше. Он вспомнив Валери Розье и подумал о том, что девушка точно не даст ему спать по ночам. Впрочем, её преимущества на этом не заканчивались. Например, она искренне считала его своей собственностью (и при этом не говорила об этом вслух — ещё один плюс девушки был в том, что она знала: «Молчание — золото») и отгоняла конкуренток с яростью тигрицы. Когда посягали на «её Томми», она становилась самой настоящей мегерой. Замечтавшись о тонкой шейке и алых губах слизеринки, Том сам не заметил, как дошёл до пункта назначения. Том забеспокоился о том, что не успел, но быстрый взгляд на часы дал понять, что беда миновала. Он облегчённо выдохнул. Мэри бы его покалечила, потому что жить не может без своего кефира.
Том зашёл в помещение как раз в тот момент, когда толстоватая продавщица ругалась с каким-то бездомным. Том скривился — в помещении пахло чем-то протухшим и грязным. И почему именно сегодня его послали сюда? Мужчина в обносках выпрашивал у продавщицы бутылку «маггловской белки», а Том удивлялся тому, что встретил здесь волшебника. Может быть, это какой-то тайный агент? Аврор на задании? Ведь даже те же Уизли — фактически одни из самых бедных в магическом мире, и они так не живут! Пока Том гадал, терпеливо ожидая свою очередь, явно разочарованный и разозлённый одновременно мужчина поднял деревяшку, в которой Том опознал палочку, на женщину, и, пока она удивлялась необычному виду оружия, собирался было выпустить какое-либо заклинание, как свои косым глазом заприметил скромно стоящего в сторонке Тома. Риддл не знал, куда ему деться, пока мужчина рассматривал его с презрением и наконец выдал, скривившись: — Ты, мерзкий маггл! Он кинулся на Риддла, пока тот пытался увернуться от бешеного мужчины. — Мерзкий маггл! Сеструху похитил! Похитил, похитил! Маггл, маггл! Его крик перебивал ультразвук продавщицы: — Не трогай ребёнка! Кыш, кыш! Пока Том пытался расслышать собственные мысли в этом гвалте, в магазин заглянули сбежавшиеся на шум соседи. Мужики тут же выкинули ободранца вон, и Том ушёл, перед этим не забыв купить то, что на листочке написала Мэри. Дойдя до дома, парень поспешил рассказать обо всём своим бабушке и дедушке. Они внимательно слушали, и даже на слова о волшебной палочке не отреагировали. На самом деле, за это время они уже попривыкли жить с осознанием того, что эти мистические силы на самом деле существуют. Потому что не верили, что их сын мог сбежать с нищенкой по своей воле. Том сказал осторожно, когда закончил свой монолог и понял, что его слушатели всё ещё поражённо молчат: — Думаю, что я догадываюсь, в чём дело. Это, скорее всего, брат моей матери, который опознал во мне моего отца. Это так? Мэри кивнула, признавая его правоту, и сказала: — Да, всё верно. Но мы не знаем, как его зовут, знаем только то, что семья Меропы жила в хижине в лесу. Том, вспомнив лицо мужчины, облепленное грязными волосами, и его безумные глаза, вздрогнул и спросил: — Но неужели они были настолько нищими? Ведь Гонты — прямые потомки Слизерина. Томас посмотрел удивлённо, а Мэри осмелилась сделать предположение: — Кажется, так называется тот факультет, на котором ты учишься? Том кивнул, улыбаясь. Ему очень нравилось то, что Мэри внимательно его слушала и запомнила. Было безумно приятно — его бабушку интересовала её жизнь и то, что она не кривит лицо при одном упоминании Хогвартса и магии в целом. — Но ведь получается, что он был… Могущественным? Богатым? Том был согласен с ней, но с одним «но». — Да, но ключевое слово здесь «был». Сюда по всему, наследие предков Гонты давно пропили, проели и тому подобное. Женщина покачала головой: — Но как же так можно? Ведь, с твоих слов, с помощью магии можно делать многое! Наверное, заработать деньги в мире магглов с помощью магии не составит труда. Том хмыкнул: — Было бы желание, а средство всегда найдётся. Но у меня пока немного другие планы, — признался Том. Они сами не поняли, как аккуратно перешли с темы на тему. — И какие же? Том замялся. — Раньше я хотел накопить немного денег, работая в магическом мире, а потом поехать и посмотреть мир, но теперь почему-то уже не хочу. Ведь теперь мне есть, куда возвращаться, — застенчиво признался он. Мэри умилилась. — Конечно, дорогой мой! Мы всегда тебя ждём! В разговор вмешался Томас. Он произнёс властно: — И не нужно беспокоиться о деньгах и зарывать в землю свои таланты. Если твоя цель будет достойной, то я готов помочь тебе со стороны финансов. Том было собирался возразить и возмутился — он уже давно всё может сам, но Томас решил не дожидаться этого и произнёс спокойно: — И не спорь. Считай меня своим спонсором — просто тебе повезло наткнуться на богатого человека, будучи человеком умным. Том подумал над его словами — в них была доля логики, и решил не спорить. Несмотря на то, что решил запретить себе просить у Томаса деньги. Он уже самостоятельный мальчик, и может сам зарабатывать. Мужчина, зная гордыню внука, и не спорил. С лестницы спустился Том, потирающий глаза. Мать улыбнулась, увидев своего заспанного ребёнка. Несмотря ни на что, для родителей даже взрослые люди остаются детьми — маленькими и любимыми. Томас и его внук были более чем холодны — они лишь кивнули мужчине. Томаса бесило то, что его сын спал в то время, как они обсуждали такие важные дела, а Тому было банально всё равно. Он спросил недовольно: — Ну и что вы тут орёте? Что такого могло произойти, что шум поднялся чуть ли не весь дом? Томас поджал губы и процедил сквозь зубы: — Ничего. Иди и спи. Мужчина окончательно проснулся и возмутился: — Я не пойду спать! Я полноправный житель этого дома и имею право знать, что здесь происходит, наравне со всеми остальными! Назревал очередной скандал. — Я прекрасно об этом знаю, но также я в курсе того, что тебе абсолютно это неинтересно! Чтобы бы наконец пошёл и заснул, я скажу, что это касается сугубо Тома! Но так как твой сын тебе абсолютно по барабану… Мужчина взревел в ответ: — Мне не по барабану! Просто я… Он явно не знал, чем возразить на реплику отца. Он увидел торжествующую улыбку Томаса и нашёлся: — Рассказывайте. Том Марволо смотрел в сторону, не участвуя в перепалке и явно о чём-то раздумывая, Томас угрюмо замолчал, выражая молчаливый протест, а Мэри всё же решила рассказать сыну о сложившейся ситуации. Тот поморщился в конце и сказал: — Да, эта дурнушка рассказывала мне о своём братике. Говорила, что он очень хороший и прямо-таки эталон доброты и порядочности. И да, кстати — судя по всему, у них отношения вряд ли были сугубо… семейными, да. Уверен, что они общались не только так, как брат и сестра. Том вскинул бровь: — Мне действительно стоит говорить это при нём? — он показал на сына. Тот начал злиться: — Мне не пять лет, и я прекрасно понимаю, каким конкретно образом ты в этом убедился! Мэри поражённо замолчала, а Томас хохотнул: — Вот это да! Мэри, а мальчик-то уже не маленький! Женщина возмутилась и сказала: — Перестаньте обсуждать эти вещи в обществе дамы! Бесстыдники! — она обиженно отвернулась, сверкая красными щеками. Томас улыбнулся, а Том и Том Марволо синхронно фыркнули. — Всё, достаточно на сегодня. Идите все спать, мы всё обсудим за завтраком! Она засуетилась, загоняя сына и внука в их комнаты. Те покорно подчинились. — Утро вечера мудренее! — философски изрекла женщина.