Демон

Веселья детского полна

Гермиона вновь думала о школе. До отбытия обратно в Хогвартс оставалась всего неделя — лето пролетело так быстро, что девушка даже моргнуть не успела. Тем не менее, она соскучилась по своим подругам и учителям. Ей не терпелось увидеть Милли с Мелани и обнять их! Да и без школьной библиотеки ей было совершенно нечего делать, кроме как читать классическую литературу и рассуждать с мамой о судьбе Дориана Грея. По устоявшейся традиции за неделю до начала учёбы они с мамой отправились в Косой Переулок, чтобы поесть вкуснейшее мороженое у Фортескью, купить необходимые книги и побродить по магазинам одежды.

У миссис Грейнджер давно закончился отпуск, но она решила уделить свой законный выходной дочери и сходить в этот волшебный квартал. Рано утром они собрались, чмокнули вяло попивающего кофе мистера Грейнджера в щеки и убежали. Миссис Грейнджер не любила водить и они спокойно доехали на такси. Гермиона взяла маму за руку и они зашли в бар. Не они одни решили посетить переулок именно этим утром — Гермиона узнала ещё несколько магглорождённых учеников, которые шли вместе со своими родителями. Дружной гурьбой они вошли в Косой переулок. Гермиона тут же потащила мать в своё любимое место — книжный магазин «Флориш и Блоттс». Джин смеялась, но позволяла дочери хватать всё, что ей показалось интересным, а потом покорно оплатила покупку. У продавца загорелись глаза — обычно все покупали только школьную программу, а здесь столько книг! В итоге получилась кругленькая сумма. Гермионе было ужасно стыдно, но в своё оправдание она могла сказать, что взяла гораздо меньше, чем хотела на самом деле. К тому же, её родители являются состоятельными людьми — стоматологическая клиника родителей была очень прибыльным делом и приносила неплохой доход. Миссис Грейнджер поняла, что у них закончились волшебные деньги и сказала: — Наверное, стоит заглянуть в ваш банк и разменять фунты на эти… Галлеоны, что ли? Гермиона согласно кивнула и они направились в банк. Как только Гермиона услышала сумму, которую её мама хотела разменять, она округлила глаза и спросила: — Ты уверена? Женщина посмотрела на дочь с сомнением: — Думаешь, мало? — она нерешительно прикусила губу. Гермиона покачала головой. — Наоборот — много. Джин махнула рукой. — Тогда ладно, остальное заберёшь с собой в школу. Гермиона улыбнулась и кивнула. Следующей остановкой был магазин мадам Малкин, но перед дверью женщина вдруг остановилась. Она вдруг задумалась и сказала: — А здесь нет магазинов… Как же это описать… Для тех, кто побогаче. Она не считала себя богаче, но не знала, как более точно объяснить дочери, чего конкретно она хочет. — Премиум-класса? Женщина закивала, а Гермиона задумчиво посмотрела в сторону. — Думаю, «Твилфитт и Таттинг». Малфой хвастался, что он одевается там и только там. Но вроде бы он говорил, что там не обслуживают магглорождённых. Женщина рассмеялась. — Дорогая, ты просто ничего не понимаешь в бизнесе. Любой каприз за ваши деньги — это закон, и если ты ему не следуешь, то удержаться на плаву очень сложно. Так что если мы заплатим, то тебя обслужат по высшему классу. Гермиона немного подумала и согласилась. Она примерно знала, где это, и они с матерью пошли в магазин. Как только Гермиона вошла, она сразу поняла, что лучше бы этого не делала и сходила в магазин мадам Малкин. На одной из кушеток сидела Лаванда Браун и лениво попивала чай, в то время как её мать обсуждала с молоденькой девушкой-продавцом фасоны мантий. Недалеко расположился Малфой с Долоховым. Если Лаванда и голову не подняла, когда девушка вошла, они тут же заметили Гермиону и если Малфой был удивлён, то русский не растерялся и расплылся в довольной ухмылке. — Грейнджер! Какая встреча! Гермиона поморщилась. — Действительно. Здравствуй, Антонин. Она была предельна вежлива и горела желанием побыстрее избавиться от общества нахального парня. Тот, поняв, что гриффиндорка не собирается ввязываться в конфликт, обратил внимание на женщину рядом с ней. Её одежда явно выдавала в ней магглу. — Зачем ты привела сюда эту… магглу? — он поморщился и явно хотел употребить совсем другое слово, но отчего-то не стал. Миссис Грейнджер была неколебима. — Здравствуйте, молодой человек. Долох прищурился, но потом всё же хмыкнул и отвернулся, что-то спросил у своего дружка. Малфой тут же подключился к разговору. Краем уха девушка услышала: — Ты что, идиот? Не трогай её! Разве ты не слышал про то, что она теперь девушка… Гермиона не услышала продолжение, так как другая девушка увела их в противоположном направлении — её мама попросила показать раздел с платьями. Гриффиндорка поджала губы — ей было интересно, чья она девушка. Хотя, они могли говорить и не о ней вовсе. Спустя минуту прибыла Лаванда. Она наконец заметила Гермиону и её мать и вежливо поздоровалась: — Привет, Гермиона. Здравствуйте, — последнее предназначалось уже её матери. Женщина кивнула и продолжила перебирать платья на предмет того, что можно напялить на дочь. Гермиона увидела искорки чего-то, смутно похожего на злорадство, в глазах однокурсники, и осторожно спросила: — Всё в порядке, Лаванда? Девушка гордо хмыкнула. — Разумеется. Тебе не о чем беспокоиться. Деланно беззаботный тон и гаденькая ухмылка соседки заставили Гермиону занервничать. Какую подлянку она устроила Гермионе на этот раз? Да и зачем? Рон теперь всецело принадлежал блондинке. — Хорошо, — девушка, не развивая конфликт, решила остановить маму от необдуманных действий в лице шикарных бальных платьев. Лаванда тем временем усмехнулась и зло посмотрела на ровную спину шатенки. «Ну ничего, в школе ты ещё поплатишься за свою напускную вежливость, стерва, » — подумала блондинка. На самом деле, она была даже зла — грязнокровная уродина заарканила и Рона, и Риддла, а Лаванде первый достался лишь… использованным. Точнее, не совсем использованным, конечно, но всё же… Лаванда жаждала отмщения и в школе наконец получит его. Гермиона и не подозревала о том коварстве, которое задумала её соседка. Она спорила с матерью по поводу одежды. — Это платье очень дорогое! Я не буду покупать его! — заупрямилась девушка. Джин решила пойти на уступки и попросила мягко: — Пожалуйста, хотя бы померь. Я хочу увидеть тебя в нём и ещё раз убедиться в том, что моя дочь — самая настоящая красавица. Гермиона засмущалась, но всё-таки наконец сдалась на волю победительницы и приняла платье. Примерочная оказалась очень тесной и девушка долго возилась — в конец концов её мать крикнула: — Ты ещё там? Она прокричала в ответ: — Да, я почти закончила! Наконец она натянула вторую бретельку и вышла. Её мать прикрыла рот руками, а реакция девушки-продавщицы оказалась куда более бурной — она ахнула и воскликнула: — Вы очень красивая! Тем не менее, Гермиона скептически подумала, что это лишь для того, чтобы они купили эту жутко дорогую и жутко бесполезную вещь. Она повернулась к зеркалу и обомлела. Девушка и не замечала раньше, что чёрный ей так шёл. Платье было достаточно закрытым спереди, но сзади… Спина была полностью открыта. Оно было слишком открытым для магического мира — слишком провокационным. Девушка-продавщица скромно заметила: — Оно предназначено для закрытых вечеринок и свиданий. Новая коллекция — есть ещё несколько платьев, таких же экстравагантных, а также туфли к ним и различные ювелирные украшения. Гермиона испугалась — всё это она вряд ли потянет. Да и не приглашают её ни на закрытые вечеринки, ни на свидания. Но глаза её матери уже загорелись. Джин решительно сказала, не обращая внимания на молчаливый протест дочери в виде «страшных глаз»: — Показывайте всё. Принести ещё несколько платьев, они были довольно красивы и интересны, но Джин их отвергла — она была влюблена в первое, но вот аксессуары ей очень даже понравились. Она заставила дочь примерить туфли на огромном каблуке, а также колье и серьги с обсидианом. Гермиона не могла поверить в то, что видит в зеркале себя, а миссис Грейнджер была настроена крайне решительно. — Покупаем, — твёрдо сказала она, а девушка чуть подпрыгнула, улыбнулась и ушла оформлять покупку. Гермиона была возмущена. — Это очень дорого! Я не могу носить вещи за такие баснословные суммы. Да это же ни за что просто! Джин махнула рукой. — Дорогая, не будь такой мелочной. Гермиона потеряла дар речи от изумления — она не смогла, как бы ни старалась, вспомнить тот момент, когда её мать стала такой расточительной.