Благие знамения

Хорал

***
Кроули замирает посредине обжигающего глотка. Вокруг бурлит воодушевленная ночью и алкоголем людская толпа, но он её уже не слышит.

Потому что долбит острыми вспышками льда по основанию спрятанных крыльев. А потом знакомый, могильный, арктический холодок прокатывается по всему эфирному телу, будто лавина.
Он много раз чувствовал это раньше, и последний — в 1941-м.
Одновременно с этим настигает редкое и тоже с ужасом узнаваемое падение собственной энергии, направленной на компенсацию чужих потерь.

Кроули с трудом проглатывает текилу и выскакивает на улицу, будто ошпаренный, едва не забыв телефон на столике. На ходу меняет туфли, добавляющие сантиметров пятнадцать роста, обратно в удобные ботинки. Легкомысленное лайкровое платье превращается в джинсы и иже с ними.

Кроули успевает и без дополнительных проверок понять, что энергии на полёт нет. Быстро добраться по воздуху не получится. Значит, «Бентли».
Мотор заводится ещё до того, как он приземляется на сиденье.
Внутренние чувства вопят о том, что ангел ранен. Однако пока его никто не пытается убить. Пока.
Да, давно Азирафаэль не давал кому-либо причинить себе вреда…

Демон сосредотачивается и мысленно проверяет место соединения, заодно узнавая местонахождение Азирафаэля. На всякий случай обвивается туже вокруг и не жадничает, хотя отлично знает, что ему, скорее всего, аукнется.

Кроули с дьявольской ловкостью гонит на максимальной скорости по лондонским улицам, срезая как только можно, особенно по пустым тротуарам. Практики в его жизни было предостаточно. Возможно, как раз для таких случаев.
Связь пульсирует болью и жаром.

Десять минут. Он будет через десять минут.

***
У Кроули есть причины беспокоиться.
Его ангел… Его ангел большую часть жизни был не в себе. Вряд ли это хоть раз заподозрил кто-то из тех, что знал его шапочно. Мало ли эксцентричных личностей на свете? Половина Ада выглядят как совершенно выжившие из ума бродяги.

Понятие «странно» — растяжимое, и наиболее ощутимо оно лишь с привкусом «пугающе». Именно лёгкая жуть придаёт ореол роковой неправильности поступку, который можно было бы объяснить обстоятельствами или обычной усталостью. Ведь многие ошибаются и делают глупости, а потом рассказывают знакомым и вместе смеются.
Всё перестаёт казаться невинным, если человек не замечает, что делает что-то не так.