- Да что ты натворила?! Теперь о тебе весь университет знает! – разрывался в криках отец, склоняясь над загнанной в угол заплаканной дочерью. Из его беспорядочных едва членораздельных ругательств она была в силах уловить лишь обрывками что-то типа:
- Ты позоришь нашу семью! Да кого мы воспитали?! Да в это невозможно поверить! Да как посмела ты – наша единственная любимая дочь!?
И, слегка поостыв, продолжил:
-Да что с тобой происходит?! Ну. что тебе еще надо?! Что тебе не хватает?! Мы с мамой сделали для тебя все, что можно! Мы тебя обеспечиваем, кормим всем тем, что захочешь, одеваем во все то. что захочешь, удовлетворяем все твои капризы!
Марине, дочери зажиточной семьи, казалось бы, в этой жизни нужно только одно...
Прежде чем демонстративно захлопнуть за собой дверь, выражая тем самым всю жесткость и категоричность отцовского воспитания, он не менее грозно добавил:
- И никакого тебе теперь Нового года! Все каникулы будешь сидеть под домашним арестом!
Новый год? Да ну и пожалуйста. Да зачем Марине очередной айпад, только, может, с тем преимуществом, что он был бы последней модели? Ну, конечно, папа любит ее любую, несмотря на то, какая она есть. И уже спустя некоторое время, наверняка он все забудет, успокоится... Вот только Марина успокоится не может, все плачет и плачет, завистливо глядя, как ребенок на недосягаемую игрушку, на портрет, так гордо возвышающийся на белом мраморном трюмо, казалось бы, самой красивой в мире девушки, которую она потеряла навсегда... Но ведь это было всего лишь письмо... Письмо, на строки которого наконец выплеснулось томившееся несколько лет раздирающее изнутри чувство.... И казалось бы, она теперь никогда не успокоится... А чтобы успокоиться, оставалось лишь провалиться в глубокий сон и никогда не просыпаться...
Спустя несколько часов, а может быть, дней, Марина проснулась оттого, что кто-то вошел в ее комнату. По крайней мере, лишь по случайно брошенному взгляду в окно она смутно отметила, что на улице уже темнело. Это оказался ее отец, но уже действительно не такой грозный, а даже скорее, наоборот.
- Дочка, я, кажется, понял... что тебе надо... Я сделаю тебе подарок! – охваченный своей идеей, таинственно произнес отец.
- Какой подарок? – спросила Марина, стараясь больше не плакать, чтобы не огорчать отца.
- Это сюрприз!
Интересно, ведь только что недавно он ей не обещал никакого Нового года, а следовательно, и никакого подарка. И все-таки папа любит свою единственную дочь и готов на все, чтобы только видеть ее счастливой. А он действительно понял, что ей надо?... Да нет же, это, скорее, тот же айфон последней модели, или ожерелье из морского жемчуга, или лисья шубка, о которой она давно мечтала?
- Только при одном условии... Ты, дочка, как-нибудь наведи макияж, одень одно из красивых платьев твоей грандиозной коллекции...
Ох, да, она выглядела ужасно, так, как совсем было ей несвойственно. Заплаканные красные глаза, красный хлюпающий нос, запутанные взъерошенные волосы... И казалось бы, именно в новогодние праздники она специально старалась выглядеть как можно хуже.
- Мы пойдем в ресторан? – попыталась она сделать смутную догадку. А какой еще может быть подарок, который может потребовать хорошо выглядеть? Хотя и походы в ресторан у них не редки. Может, это самый дорогой в городе ресторан или вообще вне города? Хотя настроение настолько паршивое, что даже и в ресторан она готова была идти в таком виде, в котором она сейчас.
- Ну...типа того... - слегка замешкавшись, протянул отец, и решил еще раз подстраховаться наверняка, прочитав в глазах дочери полное отсутствие желания что-то с собой делать, – Только если ты не приведешь себя в порядок, сюрприза вряд ли удастся. Жди, я приду вечером с подарком. –
