Механически Живой

Глава 21

Одно единственное слово, которое наиболее точно выражало Каино состояние, красовалось перед ней уже седьмые сутки. Большие буквы, выведенные красной краской прямо напротив двери с крохотным зарешеченным окошком, были единственным ярким пятном в ее камере.

Человек, сделавший эту надпись, совершенно точно не желал смиряться со своим положением заключенного, так что огромная первая буква "Ф" была выведена у одного края стены, а третья и последняя, "К", - у другого. Наверняка, это слово было таким же плевком в сторону Евы, каким для Каи был поступок Джека. Ей покоя не давала мысль, что его голос мог ее спасти: проголосуй он вдруг за нее, вышло бы равное количество за и против, и там, возможно, Ева бы и смягчилась.

Кае до смерти осточертело сидеть в этой камере, казалось, она провела в ней не неделю а год, как минимум. Ева запретила островитянам навешать девушку, так что та досаждала главе острова тем, что во все горло орала песни мгновенного сочинения, беря такие ноты, исполнение которых напоминало собой завывания псов, звучащих в унисон с визгами жирного поросенка, которого тащат на убой.

Кая скрестила ноги по-турецки и плюнула в стену. Еще немного, и она завоет, как волк от тоски, но только не на луну, потому что ее ни за что нельзя было бы увидеть в крохотной недоразумении, называемом окошком, а на каменный потолок, где Кая знала уже каждую трещинку. В замке повернулся ключ, и дверь камеры с загробным скрипом открылась, на пороге предстала Ева.

- Ну все, Кая, отбыла ты свое очередное заключение. Можешь идти. И я искренне надеюсь, что хоть какой-нибудь урок ты извлекла для себя.

Кая поднялась с пола и подлетела к Еве, оставив до нее расстояние в один шаг. Ровно семь суток она желала саркастически рассмеяться той в лицо, чтобы дать понять, что никакие меры не сломят ее упрямства.

- Я поняла, что не хотела бы оказаться здесь снова, - Кая выдержала паузу, - без банки с краской, чтобы продолжить расписывать стены! У меня много слов накопилось за это время.

- Несомненно. Поэтому мы и не стали стирать эту надпись. Хотели, чтобы у всех бунтарей, сидящих в этой камере, было, что почитать, - невозмутимо ответила Ева, - это все?

- Ну нет! Еще, вы - первая женщина, которая не в состоянии испытывать какие-либо чувства! - Каю прорвало, щеки у нее пылали, а глаза злобно блестели, когда она смотрела на Еву в упор. - Лепите мне пощечину, но вы даже материнской привязанности к сыну не питаете! Иначе, вы бы знали, что меня здесь чуть ли не наизнанку выворачивало в первые дни, когда я думала о смерти мамы, и не оставляли бы меня одну при такой потере! Но для вас нет ничего, кроме дурацкого долга!