Хочу коснуться твоего сердца

Ворох кудряшек

Новая затяжка, и плотный белый дым вылетает изо рта. Я ведь когда-то презирали людей, которые курят и пьют. Но видимо всё со временем меняется, и старые табу уже кажутся не такими уж и запретными.
-Есть зажигалка? — спрашивает томный и хрипловатый голос, прекрасно зная, что она есть, и что я в любом случае не откажу ему.
-Твоя где? -вопросом на вопрос отвечаю я, тем временем протягивая зажигалку вперёд. Холодные, длинные пальцы касаются моих, от чего по всему телу пробегаются мурашки. Это ведь всего лишь секунда. Главное, чтоб не заметил как неловко покраснели мои щёки от простого, мимолётного контакта. Прикуривает и отдаёт зажигалку, но уже без повторного прикосновения. Очень жаль.
— Кончилась. Не успел перед уроками новую купить, — снова те же самые отмазки, от которых уже даже немного смешно, — Снова мятные, — толи издёвка, толи укор, непонятно. Хотя, скорее всего, второй вариант. Не любит мятные, кажутся противными и мерзкими. Как же я его понимаю. Уже не могу их курить, но продолжаю это делать назло ему. Потому что знаю, что завтра мы встретимся на этом же месте, он снова попросит зажигалку, а я не смогу ему отказать. И он вновь прокомментирует вкус моих сигарет, от чего наш диалог станет чуточку длиннее. Всего не пару фраз, пару слов, но всё же лучше чем ничего.
-Другие дорогие, — безбожно вру я. Он знает это и от этого на его лице появляется лукавая ухмылка. И ямочки. И моё сердце пропускает удар.
-Что ж, тогда придётся сделать весьма «дорогой» подарок тебе на день рождение. Скажем, пачка «Sobranie» или «Senator»...
-«Marlboro», — не успел он закончить как я его перебила.
-Как пожелаешь, — хмыкнул он, — когда он кстати?
— Кто? День рождение? -растерялась я, — ну, тринадцатого ноября.
— Совсем скоро, — задумчиво пробормотал он, и я вдруг поняла, что мы общаемся гораздо дольше обычного. Он видимо тоже об этом подумал, поэтому быстро затушил бычок и бросил в урну.
Кинув на прощание быстрое «ладно, встретимся», он быстрыми шагами ретировался от меня.
Кто же этот хулиган, безбожно укравший моё сердце? Я и сама не до конца понимаю кто он. И нет, я не говорю сейчас про имя, возраст, рост или про любимый трек, который он слушает, сидя у окна в трамвае. Все это уже давно было мной выучено, уложено в памяти и перекручено в моей голове сотни раз при любом удобном и не совсем, моменте. Все это совсем не важно и так поверхностно, ведь об этих вещах знает пол школы. Я говорю про нечто большее, то что храниться в его сердце, о чем он думает вечерами, смотря в окно, что терзает его душу. Но на что я могу рассчитывать? Я буквально должна прыгать от счастья, ведь такой как он со мной заговорил. Но мне мало. Мало этих пяти минут, за которые он успевает выкурить свою чёртову сигарету, перекинуться со мной парой фраз и уйти. Господи, думая о том насколько же жалко я выгляжу со стороны, расплываясь при нем непонятной, мокрой лужицей, становиться противно. Было бы смешно, если бы я начала курить именно из-за него, как эти шестиклассницы, чтоб лишний раз взглянуть на это « солнышко». Но нет. И я этому рада. Хотя, если бы я вообще не курила, то я бы с ним и не встретилась. И вот тут уже начинаешь задумываться, судьба ли это или же ужасное проклятье...
Тлеющий бычок обжигает пальцы, и я с шипением бросаю его в урну. Иду в стороны школы, вновь погружаться в тленность своего бытия, то бишь на уроки математики, изучать эти ужасные интегралы и аксиомы.
-Снова с машиной зависала? — спрашивает Рузанчик, как только я сажусь за парту. Она мой союзник, верный товарищ и просто шикарная женщина, которая вечно поднимает мне настроение, и была словно послана мне с небес.
— Всего лишь пересеклись в курилке, ты же знаешь. И прекрати его так называть. Если он и машина, то только стиральная, — говорю я, тыкая ей пальцем в лоб.
— А как прикажешь его называть? «Мишка», «медвежонок» или «медведь»? — передразнила она сначала писклявый голос его многочисленных фанаток, а затем грубый баритон его «братвы». Ну как тут можно не улыбнуться?
— Просто Миша, а лучше вообще о нем не думать и не говорить, — не смотря на неё, бубню я, пока достаю свои тетради.
— Но как мы можем? Твоё сердце и мысли переполнены им. Я тебя отлично понимаю, я ведь и сама страдаю от любви, — театрально приложив руку ко лбу, облокотилась на меня девушка.
Внезапно прозвенел звонок, поданный техничкой на пару минут раньше, класс оживленно зашуршал, рассаживаясь по своим местам.
— Слышала? Это звонок сказал тебе достать свои тетради и думать о косинусах и синусах, а не о всяких непонятных мальчиках, — ухмыльнулась я, а подруга наигранно-драматично приложила руку к сердцу и сделала трагичное лицо, показывая как же сильно я «ранила» её чувства. Но ещё пара секунд и она заливается громким хохотом, а я вместе с ней. Какая актриса пропадает!