Кривые пути

Прорыв плотины

Гарри лихорадочно старался удержать кренящуюся стопку, когда невесть откуда возникшие перед глазами руки подхватили несколько чуть не свалившихся книг. Его немного удивило, что не последовало привычных обидных комментариев. Усевшись на диван, Гарри понял, что надо было поблагодарить профессора, но момент был упущен, и он промолчал, не желая казаться глупым. Какую бы книгу почитать?
Голос Снейпа привлек его внимание:
— Я сегодня ездил за твоей палочкой.
Душа ушла в пятки, в ушах зазвенело, а желудок подкатил к горлу. Задрожав, он в ужасе уставился на Снейпа, по лицу которого как всегда ничего нельзя было понять. Ездил за палочкой? Но она же осталась у Дурсли. Снейп был у Дурсли? Или ее еще где-то нашли? Может, есть какое-то бюро забытых вещей, и она туда попала. Он понимал, что это чушь, но что ему оставалось думать? Как это по-снейповски — изъясняться намеками.
Хотя Гарри нутром чуял, что именно Снейп имел в виду.
— Но я же сказал, она сломана... — выдавил мальчик.
— Сломанную палочку можно отремонтировать, поэтому директор попросил меня разыскать обломки.
Гарри в смятении молчал.
— Гарри, я встретился с твоими родственниками...
Он даже не заметил, что его назвали по имени. Снейп узнал, а значит, все узнают, и будут жалеть его и знать, что он совсем не сильный. А если уж он не в состоянии за себя постоять, то что же делать всем остальным?
Он продолжал молчать.
— Гарри, ведь никаких Пожирателей смерти не было?
Дыхание участилось, словно выталкивая из себя все больше и больше воздуха, он мог выдохнуть вместе с ним свои проблемы. Может, если он перестанет дышать, Снейп от него отстанет? Стук в ушах, превратившийся в барабанную дробь, все ускорялся, выдавая бешено бьющееся сердце. Его снова затрясло.
Он не мог думать. Не мог чувствовать.
Гарри вскочил и ринулся в ванную, едва успев захлопнуть дверь, прежде чем его вывернуло наизнанку. Несколько раз. Лежа на полу, плитки которого холодили пылающий лоб, он медленно, очень медленно, приходил в себя. Спустя какое-то время он заметил, что стук переместился из его головы к двери. Кажется, это Снейп. Через дверь доносился его приглушенный голос, но Гарри не слышал его. Не хотел слышать.
Спина разрывалась от боли, когда он попытался подняться. Он с трудом узнавал себя в зеркале. Прополоскав рот, с горечью подумал, что домашние эльфы зря потратили столько сил, стараясь заставить его поесть в обед. Все впустую. Казалось, даже полотенце царапает кожу.
До него начал доходить смысл доносящихся из-за двери слов, словно пропали радиопомехи.
— Гарри! Гарри, выходи. Сейчас же. Я понимаю, тебе неприятно об этом говорить, но...
Прислонившись больной спиной к гладкому дереву двери, он пропускал через себя эти слова. Снейп знает. Какое облегчение — кто-то знает, и не придется больше прятаться. И страх, что мир отвернется от него. И злость, что узнал именно Снейп.
— Гарри...
С каких это пор Снейп зовет его Гарри? Он всегда был Поттером — имя, которое можно выплюнуть с ядовитой ненавистью. А теперь, когда Снейп узнал про его родственников, он сразу же превратился в Гарри. Как будто они вдруг подружились, или он стал обычным ребенком? Ему не нужна была жалость Снейпа, даже если она делала профессора не такой скотиной.
Он открыл дверь. За ней стоял обеспокоенный Снейп. Боялся, что подопечный с собой покончит? Не то чтобы Гарри об этом не думал.
Гарри вернулся на диван и, усевшись по-турецки, уставился на свои руки. Снейпу наверняка нужны объяснения, а у Гарри совершенно не было желания изливать душу. Он вообще не хотел, чтобы кто-то знал. Не желал жалости окружающих... что навело его на мысль:
— Почему вы зовете меня Гарри?
Глаза профессора были как обычно непроницаемы, но выразительные брови выдавали, что он удивлен вопросом, словно сам не заметил нового обращения.
— Как тебе сказать...— замялся Снейп. Начни он сейчас говорить покровительственным тоном, Гарри сбежал бы. — Я всегда считал тебя воплощением счастья и славы, думал, что твоя жизнь безоблачна. Когда я обнаружил, что это не так... полагаю, пропала и причина для ненависти. Я предпочитал думать, как мне удобно, потому что так было проще, чем видеть тебя настоящего.
Ничего себе, подумал Гарри, вот это неожиданность.
Он нашел в себе мужество возразить:
— Я думал, как раз наоборот. Я думал, вы единственный разглядели меня настоящего и поэтому так ненавидите.
— Боюсь, что так же, как и все остальные, был ослеплен предрассудками, хоть и с противоположным знаком, — неохотно признался Снейп.
Гарри моргнул. Жалость, но не такая, как он ожидал. Снейп не жалел его из-за того, что случилось, он сожалел, что никто не знал настоящего Гарри. Не так уж плохо, даже в некоторой степени утешительно.
Он кивнул. Говорить не хотелось. Во всяком случае, не о том, что ожидает Снейп. Он не готов. Но если он не станет, что сделает Снейп?
В отчаянии Гарри спросил:
— Вы ведь никому не расскажете?
Ответом ему послужил недоверчивый взгляд, однако недоумение тут же сменилось пониманием. Гарри смутился, словно профессор видел его насквозь.
— Гарри, — тон Снейпа был почти мягким, без следа обычной резкости. — Гарри, я должен сообщить директору. Ему необходимо знать.
— Нет! Не говорите ему, никому не говорите, пожалуйста. Никто не должен узнать. Пожалуйста, не говорите никому, — умолял он, с трудом сдерживая слезы.
Профессор продолжил, уже строже:
— Гарри, ему нужно знать, что это не атака упивающихся. Он весь извелся. Собирается усилить защиту вокруг твоего дома, чтобы ты мог вернуться. Ты же не хочешь возвращаться?
Гарри потряс головой. Какой он эгоист, заставляет всех волноваться. Но возвращаться он не хочет. Только самому кому-то рассказать — это куда хуже, чем Снейп, узнавший случайно, а это само по себе ужасно. Чувствуя, что сердце готово выскочить из груди, он заставил себя успокоиться.
Профессор внимательно наблюдал за ним. Стараясь справиться с собой, Гарри выдавил:
— Я не смогу. Не смогу ему рассказать.
Снейп кивнул, словно ожидал такого ответа.
— Я могу поговорить с ним вместо тебя. Хотя он наверняка захочет задать тебе несколько вопросов.
От одной мысли о предстоящем разговоре Гарри запаниковал. Видимо, Снейп это заметил, потому что добавил успокаивающе:
— Не сразу, конечно. Когда ты будешь готов.
А если никогда не буду готов, подумал Гарри. Ему правда так казалось.