Мальчики не плачут

Не может быть иначе

Он всегда хотел казаться как можно более незаметным, хотя яркий радужный значок на фоне тёмного портфеля явно не соответствовал критериям незаметности. Но он ведь такой маленький! И потом, разве кто-нибудь догадается, что именно означает отсутствие голубого цвета в этой радуге?

Но они заметили и догадались. Теперь к глумливому, но уже привычному «ботан» прибавилось презрительное «пидр». Теперь над ним издевались не только за слишком простую одежду и стремление хорошо учиться, но просто за то, что он такой, какой есть. Зачем он вылез из шкафа?* Это был тёмный, неуютный покосившийся гардероб, сотканный из его страхов и стереотипов общества, но реальный мир оказался во много раз хуже, от чего мрачное лоно «шкафа» показалось самым приятным местом на свете.

***

Учеников не пускали в классы до звонка на урок, но под кабинетом ждало крайне мало детей – остальные предпочитали отсиживаться в подвале гардероба или на школьном дворе.

Адлер стоял возле широкого окна прямо напротив двери. Он был один, одноклассники старались сохранять между ними как можно большее расстояние и сейчас те немногие, что были здесь, рассыпались по коридору. Юноша задумчиво смотрел на свое отражение в стекле, полностью игнорируя приятный глазу пейзаж снаружи (без учёта подростков, конечно). Худое бледное лицо, на котором отчетливо выделяются синие глаза с крупными тёмными мешками. Губы тонкие, нос маленький, на лоб падают неровные пряди волнистых угольно-чёрных волос. Недавно ещё он носил овальные очки в тонкой оправе, но из-за их частых поломок с некоторых пор возле радужки можно заметить прозрачный ободок контактных линз, делающих его предательски-голубые глаза более тёмными. По крайней мере, Адлеру так казалось.

Несмотря на свою худобу и нескладность, Адлер совсем не был похож на девчонку. В нём не было никакой мягкости и округлости, черты отличались резкостью, кое-где небольшой угловатостью, но, к сожалению, и видимой хрупкостью. Впрочем, раны заживали на подростке крайне быстро, в чём он уже много раз убеждался. Но даже так, при регулярных побоях на теле не оставалось живого места и казалось, что оно превращается в один сплошной синяк.

Долгожданный звонок отогнала мрачные размышления. Адлер вздрогнул, ухватился покрепче за лямки рюкзака и, ссутулившись, поплелся к классу, дверь которого уже была открыта учителем математики. Казалось, что юноша смотрит лишь на свои ноги, не замечая ничего другого, но на самом деле, наученный горьким опытом, он был крайне напряжён, стараясь подмечать каждую деталь, и лишь поэтому успел вовремя заметить руку, тянущуюся к портфелю. Он шарахнулся в сторону, как можно стремительнее заходя в кабинет. До своего места в самом конце класса возле стены он тоже добрался быстро. Опускаясь на стул, на всякий случай ухватился за привинчаную к полу парту (спасибо математику), чтобы не шлёпнуться на пол в случае чего.