аукцион.

\

шум машин с дороги мне почти не слышен, только бешеный стук сердца, только звон мелочи в карманах моей куртки и ваш смех; мир вокруг ходуном, фонари холодным белым светом на скулах, но в машине — в машине тепло, пальцы все еще ледяные, зубы все еще стучат, но дверь закрывается и окружает непоправимое спокойствие, только шум вашего дыхания, только мы. мы — ты, он, девочка со сломанной сердечной мышцей и я. мы — четыре. мы — греемся. хотя

кому здесь и во сколько обойдется это смелое

своенравное

мы?

снимаю куртку. мелочь впервые бьется о ключи — замолкает. я сижу на заднем сидении, глаза привыкают к темноте и к тихому радио на фоне. девочка со сломанной сердечной мышцей бледная-бледная, чуть ли не зеленая, улыбается тепло, у нее руки такие же ледяные как мои, но в карманах ее пальто не найти ни одной копейки.

за рулем всегда он, водит быстро, ездить с ним словно по лезвию ножа ходить и ходить, и кружиться, теряя голову, и соскальзывать, и соскальзывать, но ни разу не падать. он любит гнать вдоль побережья — там тихо, там шумит прибой, там светлый песок отражается в воде и, в отличии от города, звезды видно, куски битого стекла в небе — острые. и ничего красивого в этом нет.

а ты теперь любишь ещё совсем не меня. я высовываю лицо из окна, подставляя кожу предрассветному ветру, чтобы он с силой хлестал мои волосы, не давал дышать, чтобы холодом и до костей, чтобы не думать как ты там — как ты там за сиденье от меня?

но девочка, у которой сердечная мышца едва-едва дышит, просит меня залезть обратно — она за меня переживает, а еще замерзла. ты поддерживаешь, мы с тобой говорим как настоящие друзья, тоже просишь вернуться — она замерзла и она переживает. ей переживать нельзя.

сажусь. я сама уже хотела.

я прошу включить музыку громче, не смотрю на твое отражение в стекле и сворачиваюсь клубочком где-то на дне этого утра.

***

я не разбрасываюсь словами, когда можно утопить весь мир звонким смехом, пока сама утопаю каблуками во влажном зимнем песке пустыря, среди деревьев с алой листвой, среди тяжелых туч, выбегая на замерзший лёд, который все громче и громче трещит под моими каблуками

лёд трещит, мелочь который раз звенит в моем кармане и я подымаю кусочек льдинки так отдаленно похожий на сердце, что приходится с силой бросить его куда-то на середину реки, сделать то, что так давно хотела, хотя она-то и десяти метров и не пролетела — но разбилась вдребезги, в полнейшую пыль. растает и сольется с рекой.