Кьюриосити

1

В наушнике раздаётся телефонный звонок. Чонгук приподнимает голову с недовольным вздохом, распрямляется в спине на стуле – он уснул лишь под утро, прямо на столе перед своим компьютером – и приоткрывает один глаз, косясь на экран телефона. Ну конечно. Намджун. Кто ещё может звонить в такую рань, когда на часах едва перевалило за полдень? Только «добрый» двоюродный брат. У Чонгука сильно смялись волосы и затекли конечности, а на коже щеки отпечатался резной рисунок столешницы. Сколько ему удалось отдохнуть? Час? Полтора? Два? Он не спал целые сутки, работая в режиме нон-стоп, ему необходимо было дописать этот чёртов код, иначе он лишился бы премии. И ему очень холодно в этой тонкой серой футболке, он обнимает себя руками, беззвучно зевая, и ёжится от одной только мысли о том, что вместо того, чтобы лежать в кровати под тёплым одеялом, он продолжает сидеть на самом сквозняке и мёрзнуть. Согреться ни в какую не получается.

Скрыть рекламу:Не интересуюсь этой темойТовар куплен или услуга найденаНарушает закон или спамМешает просмотру контентаСпасибо, объявление скрыто.

Пёс, сладко спящий в ногах, начинает шевелиться. Он не привык к тому, что Чонгук бодрствует в такое время, и прямо сейчас, по всей видимости, надеется на то, что его выгуляют днём, пока на улице ярко светит солнце. Но Чонгук с таким вариантом событий не согласен. Он готов выйти на улицу разве что только для того, чтобы найти Намджуна и стукнуть его чем-нибудь тяжёлым по голове. Но белый самоед вдруг резко подрывается в прихожую, задорно лая по пути, роняет там какие-то вещи, судя по звукам, а вернувшись к Чонгуку, кладёт ему на колени игрушку-палочку, встав перед ним на задние лапы, и радостно высовывает язык. Сопротивление, как бы намекает, бесполезно. — И откуда в тебе столько жизненных сил? — хрипит Чонгук, погладив его по голове, и тянется к кнопке на беспроводном наушнике, отвечая на звонок. — Намджун, если ты не скажешь мне ничего важного, то, клянусь, я натравлю на тебя Каспера. — Ты угрожаешь мне этим каждый раз, — смеётся в трубку Намджун. — А если кроме шуток, то мне нужна твоя помощь, — его тон становится серьёзным, но Чонгук на это лишь недоверчиво закатывает глаза. Потому что Намджун никогда не бывает серьёзным. — Сезон продлили. Я остаюсь в Цюрихе ещё на месяц. А это значит, что ещё целых тридцать дней моя комната будет зря пустовать. И вовсе не зря. Чонгуку очень даже комфортно находиться в их квартире одному. Намджун страшно шумный: громко поёт в душе – а в душ он ходит три раза в день, – слушает раздражающую поп-музыку в колонках, постоянно пускает какие-то нелепые шутки и сам же с них смеётся. Этот список можно продолжать до бесконечности. Да, он прилетает раз в год в лучшем случае и остаётся в стране на пару недель. И да, Чонгук любит его всей душой. Но ещё Чонгук любит тишину и спокойствие. Душевное, так сказать, равновесие. А его брат со всеми этими понятиями совершенно не знаком. — Мне не нравится этот разговор, — хмурится Чонгук, начиная тереть заспанные глаза тыльной стороной ладони. Намджун уже однажды подселял к Чонгуку одного своего знакомого. Его звали Юнги. Чонгук с ним чуть не повесился. Парень без тормозов – именно так он прозвал этого неугомонного тусовщика. Вечно молодой, вечно пьяный – именно так можно описать жизнь Юнги в двух словах. Как-то раз пушистый и очень тихий Каспер пришёл к нему, накидавшемуся в хлам, ночью, остановился напротив его кровати огромным белоснежным облачком и напугал его до чёртиков. Точнее до истошных криков. Юнги следующим утром сказал, мол, я, кажется, допился уже, Чонгук. До белочки. Привидений по ночам начал видеть. Но пить и тусоваться всё равно почему-то не перестал. — Моему другу негде остановиться, — торжественно заявляет Намджун. Я так и знал, мысленно отвечает Чонгук. И обречённо стонет. — О нет… — О да, — усмехается тот. Каспер, смотря на Чонгука, пребывающего в тихом отчаянии, кладёт лапу на свой нос и скулит. — Брось, это ненадолго. — Да причём здесь… — Сокджин хороший парень, — перебивает Намджун. Чонгуку, по правде говоря, тоже хочется заскулить. От безысходности. — И он съедет сразу, как только найдёт себе квартиру, — ты же знаешь, дело совсем в другом, собирается ответить ему Чонгук, но вместо этого молчит, кусая изнутри губы, и, поднявшись на ноги, подходит к окну, начиная щуриться от солнечного света. — Я предупредил его, что ты не особо общительный. И что по ночам ты работаешь, а днём спишь. Он обещал быть тише воды. Не было печали. Чонгук с ужасом представляет, как будет делить свою кухню, ванную и гостиную с незнакомым человеком. А если этот Сокджин окажется любителем поговорить? Или, ещё того хуже, тусовщиком? Если он будет водить в квартиру своих знакомых и устраивать тут вечеринки? Если начнёт лезть в душу? Этих «если» слишком много. Чонгуку, конечно, одиноко, да так, что порой хочется выть и лезть на стены, но он сомневается в том, что Сокджин своим присутствием может исправить ситуацию. У Чонгука нет отношений и никогда их не было; иногда ему кажется, что он просто не создан для них. Возможно, дело в комплексах и природной стеснительности, а возможно, в том, что на его жизненном пути так и не попался человек, который перевернул бы его мир вверх дном. А может, судьба у него такая – быть всю жизнь одному. Раньше он не придавал значения своему одиночеству: сначала думал, что нужно посвящать себя только учёбе, потом – карьере. Сейчас Чонгуку двадцать пять, он довольно успешный программист, и его труд высоко оплачивают. Эту квартиру он купил с Намджуном пополам на заработанные деньги; внизу, на подземной парковке, стоит его машина – старенький Форд Мустанг, точь-в-точь, как у Уилла Смита в фильме «Я – легенда». Чонгук без понятия, зачем купил её себе. Он на ней никуда не ездит. Его жизнь действительно прекрасна, грех на что-либо жаловаться. У него достаточно денег, есть прекрасная работа и свой уютный угол, он абсолютно здоров. У него заботливые и любящие родители, замечательный, пусть и порой бесячий, брат. Каспер, который всегда рядом. А внутри всё равно пусто. И ничем эту пустоту не заполнить. Чонгук чувствует себя самым одиноким человеком на Земле. — Я не согласен, — тихо отвечает он, облокачиваясь о подоконник и опуская вниз голову. — Не то чтобы я спрашивал твоего согласия. Это и моя квартира тоже. Верно. Хоть Намджун и не живёт здесь, но половина этого жилья по-прежнему принадлежит ему. — Ладно, — сдаётся Чонгук, тяжело вздыхая. Хочется верить в то, что Намджун не станет подселять к нему неадекватного человека. Он ведь прекрасно знает, почему Чонгук всё время так упорно сопротивляется его просьбам приютить у себя кого-то. Юнги отнёсся к увиденному с пониманием и ни разу не поднял наверняка интересующую его тему. Но что, если Сокджину не хватит ума не соваться туда, куда его не просят? Что, если он начнёт лезть в голову и пытаться там что-то изменить? — Просто попроси его, чтобы он не трогал меня. И делал вид, что его не существует. Чонгуку тяжело ладить с людьми. Он терпеть не может, когда его пристально разглядывают, он не любит вести бессмысленные беседы и обсуждения. Ему некомфортно в чьём-то обществе. Чонгук всегда был замкнутым, нелюдимым и скрытным; у него нет социофобии и ненависти к людям, ему просто сложно найти с кем-то общий язык. С детства было сложно. Ему до сих пор кажется, что это нереально – отыскать человека, который будет готов принять его таким, какой он есть. Со всеми его бзиками, увлечениями, его характером и поведением. Ну кому он вообще нужен? Кто с ним таким останется? — Я уже попросил, — с улыбкой отзывается Намджун. В его интонации слышится благодарность. — Он прилетает через пару часов. Я скину тебе номер рейса, встреть его в аэропорту, — Чонгук только приоткрывает рот, чтобы крикнуть что-то вроде «Ты с ума сошёл? Я никуда не поеду!», но Намджун оказывается быстрее: — На улице солнышко, красавчик. Не забудь солнечные очки, — и, не попрощавшись, кладёт трубку. У всех возмущение проявляется по-разному. Чонгук, например, когда сильно негодует, впадает в ступор. Что значит «Встреть его в аэропорту»? А самостоятельно добраться Сокджин не в состоянии? Уму непостижимо. Чонгук стоит около окна, мысленно давясь непониманием произошедшего, но внешне остаётся неподвижным. Возможно, лежи перед ним сейчас телефон, он тут же набрал бы номер Намджуна и принялся бы кричать, припомнив тому все свои давние обиды, но мобильник валяется на столе, а до него нужно сделать аж пять длинных шагов, поэтому Чонгуку, которого внезапно покидают силы, не остаётся ничего, кроме как молчать, хлопая ресницами, и вглядываться в верхушки деревьев парка, пытаясь осознать то, что он только что услышал от Намджуна. Однако и это продолжается недолго. Чонгука хватает ровно до того момента, как в наушнике вновь не начинает играть мелодия входящего звонка. Ответить незамедлительно получается само собой. — В следующий раз, когда ты заявишься на пороге нашей квартиры, я побью тебя, Намджун, — шипит Чонгук, стискивая челюсти и приподнимая в воздухе руку со сжатыми в кулак пальцами. — Оу, — раздаётся в ухе незнакомый голос. — Кто такой этот Намджун? Он сделал что-то плохое?