Мечник

Пролог

Хвойный лес. Серые тучи, окутавшие всё небо на много километров вокруг, небольшой моросивший дождь. И тишина… настолько глубокая, что можно было услышать как с ветки на ветку перелетали небольшие клёсты, прячущиеся от холодных капель, пока меж соснами и осинами текли ручейки дождевой воды.    

Пронзительный крик девушки, раскатившийся эхом над тихим, казалось мёртвым лесом, спугнул птиц в округе — все, как одна, пугливо взмыли в небо.

Слышались голоса…       

— Давай! Тащи сюда эту суку!       

Снова визг.       

На небольшой дороге, идущей вдоль лесных стен, лежала разбитая повозка, одно из её колёс было разбито в щепки, лошадь, свалившись от стрелы, в упряжке задыхалась от собственной крови, другая, сорвав стремена, умчала в лес. А у самой повозки, в грязи, корчась от боли, лежал мужчина, из его брюха хлестала кровь, а сам он судорожно пытался собрать собственные кишки.

  — Ну же! Давай её сюда! Время развлечься! — кричал мужчина с бритым черепом и шрамом через все лицо.       Ещё двое, схватив молодую девушку за ноги, тащили её к нему.      

 — Не-е-ет! — девушка кричала не своим, не человеческим голосом — будто скот, который ведут на убой. Её платье порвалось, оголяя тело, а светлые волосы покрылись грязью и кровью.    

— Твою мать! Заткните ей рот!    
  
— Не отвлекайся от повозки, Робби! — они распластали её на земле.      
 
— Вот блядь! Она меня укусила!       

В лицо девушки тут же влетел сапог. Она протяжно замычала, брызги крови окропили землю вокруг.       

— Полегче, Бер, не убей раньше времени. Трахать труп не особо приятно.       

Она снова завизжала.       

— Да заткните эту суку кто-нибудь!       
— Закрой хлебальник, Роб! Закройся, нахер, ублюдок, и вернись к этой ёбаной повозке!       

— Я понял! Повозка, повозка… сами бы делом занялись.       

— Нет… — донёсся хрип от истекающего кровью мужчины у повозки, он тянул руку в сторону девушки, но смог ухватить лишь пустоту.       

— Этот жив ещё? Блять, Роб, ты не можешь прикончить одного ебучего старика? Бер! Прикончи его.       

С девушки сорвали платье.       

— А девка-то как надо! Это ведь эльфийка! — присвистнул третий.

— Всегда мечтал оттрахать эльфийку! А? Череп, как тебе?       

— Да! Что надо, — сказал тот с наслаждением и начал. Она заметалась, снова зашлась криком.       
— Не-ет! — закричал старик и захрипел от проткнувшего его с хрустом меча. Спустя пару мгновений он, наконец, стих.       

Девушка визжала и мычала. Её продолжали насиловать. Белые волосы и рубашка под платьем теперь были не отличимы от грязи.       

Короткий свист, и в глаз главаря врезалась стрела — прошила навылет. Мозги и кровь разлетелись ошмётками. Его бездыханное тело свалилось в грязь.       

— Какого ху… — открыл рот третий, но тут же заглох. Он захрипел и, пройдя пару шагов, упал камнем.       

Бер развернулся, схватил лук — третья стрела, встряв в его груди, выбила из него кровавый кашель. Он сделал шаг назад, споткнулся и приземлился затылком аккурат на ось колеса, проломавшую его лоб. На лице застыла гримаса ужаса.       
Его увидел лишь Роб. Тёмный силуэт верхом на лошади в паре десятков метров от них медленно приближался. Его фигуру покрывал длинный чёрный плащ, а лицо скрывал глубокий капюшон, из тьмы которого горя алыми искрами, сиял глаз, который, казалось, сразу отправлял тебя в котёл.       

Роб не мог пошевелиться: его трясло, он обмочился, а по спине лился холодный липкий пот. К нему шествовала сама Смерть — скрипящие, кричащие тысячами голосов, ужасающие звуки заполонили его черепную коробку, он упал на колени, его взгляд был наполнен страхом и ужасом, глаза вылезали из орбит. Он закрыл уши трясущимися руками, заорал от того ужаса, что увидел там… в капюшоне.