Заслуженное наказание

Глава 20.2

Жар моих глаз достиг пика, стало невыносимо больно. Сосредоточившись на том, чтобы сдержать влагу в глазницах, я перевернула конверт и на мою дрожащую ладонь выпала серебряная цепочка с желтым камнем асимметричной формы.

Я тупо уставилась на ладонь, и не моргала, пока Кэри вдруг не прижал меня к своей груди. Тогда мои веки сомкнулись, нижние и верхние ресницы переплелись и стали влажными.

Не плачь, Скай.

― Том подарил мне цепочку своей мамы, ― пояснила я на удивление спокойным твердым голосом. ― Он держал ее завернутой в газетную вырезку под матрасом. Он никому не позволял ее касаться. Он подарил ее мне. Зачем? ― спросила я. ― Зачем он подарил ее? Она же была самой дорогой...

― Эй, тихо-тихо... тш-ш...

И вдруг вместо этих слов я услышала совсем другие, болезненные как укус огромного озлобленного комара: «Ты тоже нуждаешься во мне».

Я резко отстранилась, шумно втянув в легкие воздух. Единственное, в чем я сейчас нуждаюсь ― здравомыслие.

― Том кое-что написал, ― начала я, и, прочистив горло, продолжила: ― Тут что-то странное.

― Он был...

― Не смей, ― предупредила я, до тех пор глядя на Кэри, пока он не сдался и не вздохнул.

― Хорошо.

Я замешкалась, но все же протянула ему письмо.

― Том написал, что мисс Вессекс приказала ему...

― Что?! ― почти вскрикнул Кэри Хейл, так резко вырвав из моей руки письмо, что едва не порвал его на две части. Он пробежался взглядом по странице и вскочил на ноги, отрицательно качая головой. ― Не может быть!

― Да уж... ― протянула я, оценивающе взглянув на Кэри Хейла. ― Что с тобой? Ты в порядке?

Я не хотела произносить этого вслух, потому что парень итак был настроен против Тома, но я не поверила в написанные слова. Да, мисс Вессекс кажется психованной истеричкой, но не до такой степени, чтобы внушить кому-то идею убийства.

Кэри продолжал немигающим взглядом смотреть в сторону окна на наглухо закрытые жалюзи. На лице отражался полный шок.

― Кэри? ― позвала я, и попросила: ― Не надо пугать меня еще больше.

Затем я поднялась и приблизилась к нему, надев на шею цепочку матери Томаса. Все-таки он не ненавидел меня, ― подумала я с облегчением. ― Он меня не ненавидел. Просто Том был болен. Очень болен.