I've been walking like a dead man
I'm a shadow walking the streets
I've been walking like a dead man
And I feel ...
I will be murdered and you'll never cry for me at all!
I will be murdered! You'll forget about me
I will be murdered! I'll become pure dust
I will be murdered and you all will smile
I will be ... murdered
(Hocico – I Will Be Murdered)*
Первые похороны я увидел примерно в четыре года. Хоронили безвременно почившего деда – он не был старым, просто сердце подвело.
Родня рассказывала, что дед меня сильно любил. Обожал безумно и баловал безмерно. Но всё, что помню о нем я – добродушно улыбающийся портрет, висевший в гостиной между стеной и сервантом.
Вот и про похороны не помню. Точнее, не помню ощущения похорон: скорби, несчастья, нагрянувшего внезапно в дом. Посреди большой комнаты стояли табуретки, а на них – длинный ящик, весь в цветах. По квартире как у себя дома разгуливали незнакомые тётки в чёрных кружевах. Телевизор скрывался под чёрной же тканью и пышными букетами. Странно, конечно, но мелочи в сравнении с тем, что запрещали играть и есть конфеты. Ну, вот что такого, я же не мешаю людям возиться с их ящиком?
На старых нецветных фото, старательно припрятанных в черный бумажный конверт, видно, что в этом ящике лежит дед. Умиротворенно так, будто в тенёк от березки прилёг в жаркий день. Но в четыре годика я не воспринимал тело как нечто, что раньше было человеком. Оно не дышит, не шевелится, не говорит – значит, это предмет. Всего лишь часть ящика, отчего-то так важного незнакомым мне людям.
О том, как гроб вынесли на улицу – в снежную сахалинскую зиму, когда сугробы полностью накрывают собой гаражи – я тем более не помню. Это осталось только на фотографиях. А я помню, как потом уже ходили на могилку.
В детстве я каждое лето гостил у бабушки. Один из дней, ничем не отличимых от других, она называла «родительским», и тогда мы собирались и очень долго куда-то ехали. Или шли, через поросшие тёмными елями холмы. Холмы на Сахалине, кстати, зрелище, впечатляющее для ребёнка. Плавные, они простираются во все стороны, поросшие пёстрым ковром трав с вкраплениями люпина и крупными заплатками из огнецвета.
