Овсянка и карамель

1

Чжи Эрин, стройная, с пухловатыми губами и густыми каштаново-рыжими волосами, молодая двадцати трехлетняя учительница математики, пришла к ним в школу в апреле. Неловкость в ее движениях, запинания в собственных ногах на каблуках, которые она терпеть не могла, вызывали у всего класса лишь снисходительные улыбки. Клетчатая юбка, закрывающая красивые ровные ножки, и бесформенная рубашка (Намджун единственный догадался, что она была мужская, потому что пуговицы у нее застегивались в правой стороны) совершенно ей не шли. И, кажется, девушка нервничала, но класс воспринял ее совершенно спокойно. Все же гораздо лучше она, чем шестидесятилетняя старушка, которая уже забывала многое.

Атмосфера на уроках алгебры и геометрии с привычно строгой и тихой сменилась на непривычно шумную. Староста класса, Ким Сокджин, первое время пытался утихомирить ворвавшуюся бурю в привычную дисциплину школьного класса, но Чжи Эрин не требовалась помощь. С большим энтузиазмом она сама предлагала ученикам выступать в роли учителей, тем самым тренируя их память, навыки работы с большой аудиторией. Так легче было запоминать то, что она преподавала, и часы школьных будней с ней стали гораздо легче, веселее и уютнее, нежели в остальных классах.

Намджун выбивался в любимчики. Он идеально знал три языка, с легкостью за час решал экзаменационные задания по математике, в столовой всегда уступал очаровательной учительнице место и даже не раз пытался угостить ее кофе с утра.

Они жили в разных концах одного и того же города.

В начале мая начались первые выпускные экзамены. Ученики ходили на дополнительные занятия, были похожи на зомби с увеличивающимися в геометрической прогрессии синяками под глазами, жаловались на постоянную усталость и литрами жрали один лишь кофе в столовой. Намджун пропадал за учебниками и редко появлялся в классе математики — ему нужно было идеально сдать экзамен по английскому. Эрин приходила на занятия в длинных шортах и тапочках — знал бы Намджун, как многое он упускал.

Самое странное — ее никто не ругал. Ни начальство, ни другие учителя, ни школьники. Эрин просто вписывалась в общую атмосферу и все принимали ее за старшую сестренку, а она не возмущалась, когда именно так к ней и обращались мальчишки и девчонки. Она никого не выделяла из толпы, ни о ком не заботилась больше, чем нужно было, не лезла ни к кому со своей учительской помощью. Если нужно было, она всегда готова была помочь, даже выслушать, но детей ставила как равных себе, а значит, разбираться со своими проблемами они обязаны были самостоятельно.