Когда не обращаешь внимания на время, оно всегда движется очень быстро. Кажется, что вот только вчера ты сдал зачёт, купил новую куртку, прибрался в квартире, а после моргнул глазом – и снова на учёбу, снова покупать обнову, снова пыль на полках. Неважно, насыщена твоя жизнь событиями или нет, время всё равно скоротечно. Разница лишь в том, что если в твоей жизни ничего не происходит, ты помнишь каждое событие, что случилось, даже если это было давно. И временной промежуток может быть очень большой, а информация, которую несёт воспоминание – очень точной. С другой стороны, живёшь ли ты действительно, если в твоей жизни ничего не происходит? Или просто существуешь? Сложный вопрос, почти риторический. Возможно, для кого-то он такой и есть.Но не для Чимина, который ответ этот знает. Чимин окончил школу и поступил в академию искусств, о которой мечтал с детства. С головой окунувшись в совершенно другой мир, наполненный танцами и музыкой, пением и игрой на музыкальных инструментах, Пак вскоре вынырнул из него крайне разочарованным. Потому что теперь это не просто занятие, приносящее удовольствие. Это многочисленные «ты делаешь неправильно», «исправь вот здесь», «не забудь, скоро экзамен». Теперь Чимин пропадает на тренировках не в зале, абонемент куда никогда не забывал продлить, а в академической студии. Теперь он танцует не для того, чтобы выплеснуть свои эмоции, придумать что-то новое или же просто расслабиться. Он танцует, чтобы получить «зачёт» в маленькую синюю книжку. Учёба в этой академии кажется Чимину бессмысленной тратой времени. Каждый его день похож как две капли на предыдущий и заведомо – на грядущий. Это подъём рано утром, скудный завтрак и набитый транспорт, везущий в центр. Это окружающие белоснежные стены и декоративные колоны, картины на стенах и многочисленные зеркала. Это «подправь», «отточи», «у тебя что, нет эмоций?». Чимин каждый раз давит в себе желание огрызнуться. Чувства у него есть, вот только выплеснуть он их не может, потому что к каждому чёртову танцу, которым их обучают, приписан свой спектр. Чимин так не может, не может включить улыбку и обаяние и отключить напряжённость и осторожность. Не может за секунду подстроиться под грустную или весёлую музыку лишь потому, что так надо преподавателю. Когда-то давно Чимин хотел стать лучшим на своём курсе. Сейчас ему уже наплевать. У Чимина нет новых друзей, нет новых приятелей. Старые тоже вскоре отвалились, ведь им общение с Чимином никогда особо и не нужно было, а Пак со своей стороны оборвал все связи. Больше он не яркое солнышко, больше он не может широко и дружелюбно улыбаться окружающим. Теперь Чимин похож на мрачную тучу. А ведь раньше парень ненавидел тяжёлое тёмное небо. Сейчас дождливые дни он почти готов отмечать, как только одному ему известные маленькие праздники. - Капучино и шоколадный кекс, пожалуйста. Единственная традиция, которой Чимин не изменяет. Каждый четверг он приходит в любимую кофейню, где продолжают даже спустя время печь шоколадные кексы. Вообще-то, пекут их теперь каждый день, но Чимин приходит только по четвергам. Просто потому что четверг в этом помещении наполняется особым смыслом. Потому что воспоминания тонкими лозами оплетают стены этого заведения, столы и диванчики, и даже мягкие переплёты меню. - Пожалуйста, ваш заказ. Официантка приветливо улыбается, потому что пусть и работает недавно, но Чимина успела запомнить. Тот в ответ лишь равнодушно кивает и сразу отдаёт ей деньги, чтобы после не задерживаться здесь ни на секунду. Пак знает, приятные воспоминания, которыми он подпитывается сидя здесь, через какое-то время начнут больно ранить. Нужно не упустить этот момент, не рухнуть в омут с головой, а повязать шарф на шею, застегнуть куртку и сбежать. Чтобы после вновь прийти опять. - О, надо же, капучино. Не думал, что ты помнишь мои вкусы, мелкий. Чимин не реагирует на плюхнувшегося напротив Юнги, лишь окидывает равнодушным взглядом. Тени прошлого всегда рядом с ним, и поначалу ему не единожды казалось, что Мин входит в кафе, что стоит у кассы или направляется к его столику. Но каждый раз мужчина сменял лицо на чужое, и уже обычный клиент, незнакомый человек проходил мимо. Вот только в этот раз «тень» какая-то странная, непривычная, ведь обычно Юнги показывался брюнетом, каким и остался в памяти, а в этот раз у него волосы мятные. А ещё «тень» слишком наглая, потому что придвигает к себе белоснежную чашку с капучино и шумно присёрбывает. - Мелкий, язык проглотил? До Чимина доходит медленно, очень медленно. Потому что Чимин давно не живёт, а существует. Потому что может вспомнить, что ел с утра в среду три месяца назад, потому что может вспомнить, в какой кофточке работающая здесь официантка была полторы недели назад, и сколько салфеток было на этом самом столе в формочке в прошлый четверг. В его жизни нет ничего нового, всё повторяется, словно день сурка, никаких новых впечатлений, знакомств, никакой новой информации, которая наложилась бы на старую, скрывая её под собой от памяти. Поэтому мозг обрабатывает новинку медленно и неохотно, словно давая Паку время решить, действительно ли это так важно или можно просто пропустить мимо сознания? - Тебе идёт, кстати. Намджун мне говорил, что ты покрасился, но я не думал, что этот цвет такой… Яркий. Ты похож на апельсин. Только мрачный какой-то апельсин. Думаю, ты кислый и невкусный, и от тебя пищит за ушами, - продолжает говорить Юнги, пока кружка с капучино в его ладонях стремительно пустеет. Мозг понимает, что откосить от работы не получится, а потому принимается за дело. Юнги почти не изменился. Всё та же бледная кожа, синяки под глазами и обветренные губы. Отросшая чёлка, придавленная шапкой, лезет в глаза, а руки красные, обветренные. И сбитые костяшки. Тёмная одежда и вновь не по погоде. Открытое горло наверняка вскоре воспалится, обласканное холодным ветром. Если бы не мятные волосы, если бы не это кафе, а площадка учебного корпуса старшей школы, то было бы ощущение, что Чимин вернулся в своё прошлое, в тот далёкий день, когда впервые познакомился с Юнги. В тот самый день, ставший точкой отсчёта. - И в тебе наверняка много косточек, - продолжает болтать Юнги, и Чимин наконец-то отмирает. - Двести шесть или около того. Мин замолкает, смотрит недоумённо, вскидывает бровь, а после коротко смеётся, растягивает губы в усмешке. - И пять литров крови. Повисает молчание. Оно не неловкое, не тягостное и не пропитанное чем-то тяжёлым и мрачным, когда кажется, словно воздух густеет. Нет. Это самое обычное молчание. Такое бывает между людьми, которые не знают, что сказать друг другу. Не знают даже, стоит ли вообще что-то говорить. - Наверное, мне стоит поздравить тебя? Ты поступил в свою обожаемую академию, скоро первый курс окончишь. Мечта сбылась. Каково это? Наверняка ты счастлив, - говорит наконец-то Юнги и отодвигает пустую чашку, покрытую кофейными разводами. Чимин смотрит в его тёмно-карие глаза, кажущиеся почти чёрными в полумраке помещения, и думает о том, что так и надо сказать. Да, он счастлив, да, он поступил и хорошо учится, да, всё просто отлично. Именно так и нужно ответить. Взгляд соскальзывает на чашку. Грязная. И пустая. Как и сам Чимин. - Я ненавижу свою жизнь. Ненавижу мать, которая всё так же пропадает на работе, ненавижу сестру, которая залетела на одной из своих пьянок и считает виноватыми всех, кроме себя. Ненавижу академию, в которой учусь, учусь чему-то новому, по идее – совершенствуюсь, а по сути - задыхаюсь и теряю себя. Знаешь, она изнутри такая вся белая, чистая, с мраморным полом. Я видел такие красивые помещения на страницах пособия по истории в разделе о Римской Империи. Только там они назывались гробницами, склепами. Ты спрашиваешь, каково это? Это как апельсин. Кислый и невкусный, набитый множеством горьких косточек. Юнги на сравнение улыбается. Именно улыбается, тепло и открыто, широко, из-за чего дёсны становятся видны. Это смотрится забавно, и Чимин думает о том, что наверняка Мин считает свою улыбку некрасивой, а потому и предпочитает ходить с поджатыми губами. - Знаю, ты злишься из-за моего исчезновения, знаю, скажешь сейчас, что тебя это не касается, что тебе наплевать, но я в Тэгу уезжал. Семью навестить, матери помочь, с делами разобраться. Знаешь, моя мать чрезвычайно заботливая и такая дотошная. Постоянно пыталась меня накормить, потому что я, видите ли, скелет напоминаю. А ещё у меня есть сестра старшая, и она такая же, как мать. То, что ты видишь на моей голове – её рук дело. И да, у меня тоже нет отца, он нас бросил, я ещё мелким совсем был. Единственное отличие между нами, это факт того, что ты ещё учишься, а я – работаю, если это можно так назвать. Юнги отвлекается, окликая официантку и прося принести ещё одну чашку с капучино. Чимин рассматривает его уже более внимательно, пристально, изучающе. А мозги медленно, но обрабатывают поступившую информацию. И от того, что теперь чёрная пустота заполнилась чем-то новым, неожиданно легче дышится. А может дело в том, что эта информация несёт в себе частичку жизни Юнги.
