My Religion

Epilogue

И однажды в твоей жизни появится новое имя, которое превратит предыдущее в пыль

Ф. М. Достоевский «Игрок»

08/03/2018

Оказывается, пожар в легких ни черта не образное выражение. У Чонгука болело в груди, скручивая спазмом солнечное сплетение, и горло драло от жадных глотков воздуха, когда он, запыхавшись, вбежал в здание аэропорта, буквально влетел с бешено колотящимся сердцем, сглатывая тяжелый ком слюны и чуть ли не падая, запнувшись о ступеньки. Черт бы побрал эти пробки и гигантский холл с эскалаторами, по одному из которых Гук взобрался, наверное, каким-то чудом, умоляя бога лишь об одном.

Только бы успеть.

У Чона на обдумывание предложения ушло не меньше часа, и большую часть из него парень слушал нотации Чимина, что в тот момент напоминал ему Джина, сказавшего заветные слова, склонившие принятие решения в выгодную Паку сторону. Тогда Чонгук наглотался таблеток, и Сокджин был тем, кто буквально вытащил брюнета с того света.

«Чонгук, так сильно мы любим всего один раз в жизни. И если ты упустишь его снова, то будешь полным кретином. Он тот, кто тебе нужен. Кто всегда будет нужен.»

И как только мог усомниться в этом?

Кажется, Гук сорвался с места, так и не дослушав Чимина. Черт, Чон даже вещи не собрал, просто сломя голову помчался в аэропорт. А после проклинал таксиста за медлительность и город за пробки, снедаемый волнением и боязнью не успеть. И вот он здесь, в здании, носился, как идиот, по этажам в надежде увидеть знакомую фигуру. Заметил, наверное, слишком поздно, светлую макушку, чей владелец завернул за угол, и закричал в тщетной надежде обратить на себя внимание, с трудом переведя дух.

А когда Тэхён все же вернулся обратно, будто не веря собственным ушам, Чонгук не негнущихся ногах зашагал вперед, сталкиваясь с редкими возмущенно кричавшими вслед посетителями, но достигая цели. Чон буквально врезался в парня, обнимая ладонями до боли знакомое лицо и мгновенно впиваясь в губы жадным отчаянным поцелуем, хотя кислорода и без того было ничтожно мало. Ох, как же плевать. Сумка с вещами, закинутая на плечо, с глухим стуком приземлилась на пол, а руки обвились вокруг талии, с силой притягивая ближе, буквально душа в тесных объятьях. По щекам, кажется, заструились безмолвные слезы, но никто не обратил на них внимания. Голодные поцелуи с соленым привкусом уже стали традицией.